Стрелы на ветру

Хотя Нагамасу погиб и клан Окумити оказался в числе побежденных, он не был вырезан до последнего человека. Довольно много противников Токугавы сумели избежать поголовного уничтожения. И вот уже двести шестьдесят один год они терпели и лелеяли планы мести. А сторонники Токугава – в том числе и предки Гэйхо – все это время размышляли, как бы все-таки истребить их. Вот чем занимались японцы, пока чужеземцы создавали науку и завоевывали мир. Теперь может случиться так, что, пока японцы будут раз за разом переигрывать одно и то же древнее сражение, чужеземцы завоюют Японию.

– Господин… – Крестьянин вполз в комнату на коленях, пробороздив пол лбом, будто плугом. – Ваша уважаемая ванна готова.

Бедолага дрожал от страха.

Гэндзи хотелось приказать ему выпрямиться. В конце концов, это его дом, а Гэндзи – всего лишь непрошеный гость. Но он, конечно же, не мог сказать этого. Его, как и этого крестьянина, чей дом они выбрали для ночевки, по рукам и ногам связывал древний этикет.

– Спасибо, – сказал Гэндзи.

Крестьянин, так и не разогнувшись, проворно отполз в сторону, чтобы благородный господин мог пройти, не переступая через его ничтожное тело. В истерзанном страхом сердце хозяина дома теснились сейчас две надежды. Во-первых, он надеялся, что господин не сочтет убогую бадью слишком оскорбительной для своей персоны. За то время, что господин находился здесь, жена и дочь хозяина дома стерли руки в кровь, отмывая бадью дочиста. Крестьянин безмолвно воззвал к будде Амида: пусть она окажется достаточно чистой! Во-вторых, он надеялся, что господин, привыкший к легендарным куртизанкам Эдо, не заинтересуется его дочерью. Ей исполнилось пятнадцать – первый расцвет женственности, – и в деревне ее считали красавицей. Но сейчас отец предпочел бы, чтобы она была такой же уродиной, как дочка Муко. Он снова вознес молитву будде Амида, умоляя Сострадательного о защите и милосердии. Только бы пережить эту опасную ночь!

Тем временем младший сын крестьянина, не жалея сил, под присмотром Таро вычистил и накормил лошадей. Конечно, у них не нашлось подходящего корма для столь породистых животных, потому мальчик сбегал в деревню и выпросил у старосты сена. Он вернулся с пятидесятифунтовым тюком на плечах. Жаль, что старшего брата, Синити, нет дома – он бы помог. Но Синити месяцем раньше забрали в армию князя Гэйхо. Кто знает, где он сейчас и когда вернется домой… Война приближается. Все так говорят. Война с чужеземцами. Война между сторонниками сёгуна и его противниками. Две войны сразу: внутренняя и против внешних врагов. Умрет множество людей – тысячи, десятки тысяч, может, даже миллионы. Возможно, Синити безопаснее будет в армии, чем здесь, на крестьянском подворье. Тут из дома вышел Гэндзи. Мальчик рухнул на землю и уткнулся лицом в грязь.

Хидё и Симода стояли на страже у входа в купальню. В купальне Гэндзи обнаружил жену и дочь хозяина дома. Они тоже застыли в земном поклоне, трясясь от страха. Будь на месте Гэндзи демон из преисподней, они и то не были бы напуганы сильнее. Хотя, если так подумать, чем для крестьянина знатный господин отличается от демона?

Гэндзи услышал, как одна из женщин тихо всхлипнула. Даже не глядя, он понял, что это была мать. Она думала, что господин пожелает, чтобы ему помогали при купании, заметит, какая красивая у них дочь, и потребует ее себе на ложе. Это – если он по характеру терпелив. Если же нет, он может взять девушку прямо здесь, на полу, даже не вы– Можете идти, – сказал Гэндзи. – Я предпочитаю мыться в одиночестве.

– Да, господин! – отозвалась мать, а мгновением спустя дочь эхом повторила ее слова.

Так и не встав с колен, женщины пятясь покинули купальню.

Поздно ночью, собравшись в сарайчике, семейство принялось обсуждать завернувшего к ним высокородного гостя.

– Должно быть, это столичный придворный, – шепотом сказал крестьянин. – Слишком уж он утонченный для воина.

– Но кони у них боевые, – возразил сын. – Они едва-едва терпели меня рядом с собой. Если б тот бритоголовый самурай не присматривал за ними, они могли бы меня вовсе затоптать, пока я их чистил и кормил.

– Может, они едут в армию к князю Гэйхо, – сказала мать. – Хорошо бы! Чем больше людей будет у князя, тем меньше опасностей будет грозить нашему Синити.

И она принялась мысленно повторять мантры, обращенные к будде Амида, шевеля пальцами, как будто у нее в руках по-прежнему были ее драгоценные четки из сандалового дерева. Женщине недоставало их – но пусть уж они лучше будут там, где они сейчас. Священный талисман висел нынче на шее ее первенца, Синити. Четки непременно оборонят его от всякого зла, привлекут к нему добро и сберегут ее мальчика. Синити было всего шестнадцать, и он впервые покинул дом.

– Может, и так, – согласился глава семейства. – От молодого господина большого толка в битве не будет. Но его люди на вид сильные.

– А может, это какой-нибудь принц? – сказала дочь. – Он такой красивый!