Стрелы Перуна с разделяющимися боеголовками

- Я передумала. Что я вам, мартышка цирковая?

- Наташа, прошу тебя... Я уже говорил, что от того, как ты поведешь себя сегодня, зависит очень многое, - сказал Пряжкин.

- Для тебя?

- Для нас обоих.

- Хорошо, только потом не обижайся. - Она резко вырвала руку.

- Если так, то не пойдем.

- Нет, пойдем. - Наташа почти кричала. - Раз ты все уже решил за меня, пойдем?

- Вот тебе и любовь, - философски заметил Пашка. - Вчера как голубки ворковали, а ноне как собаки лаются.

Люди, населявшие подземелье ракетной базы, никогда не видели солнце и, возможно, даже не подозревали о его существовании. Конечно, они знали, что где-то существует некий другой мир, но ничего хорошего от него не ждали. Там царили кровожадные чудовища, озверевшие враги и стихийные бедствия, именно оттуда могли прилететь чужие ракеты и самолеты. Иногда зимой в разгар пурги или летом в самую буйную грозу кого-нибудь из них доставляли на поверхность, чтобы позволить самолично убедиться во всех ужасах жизни вне бункера.

Когда ракетчики обоего пола, дисциплинированные до абсурда, в мгновение ока собрались в центральном посту управления, Пряжкин сдержанно, без особых эмоций сообщил, что сейчас состоится встреча с человеком, который родился и вырос за рубежом, в полной мере испытал все тамошние невзгоды и лишения, однако несмотря на многочисленные препоны сумел бежать в пределы самого справедливого, самого человеколюбивого и самого сильного государства. Сразу послышались сочувственные ахи и охи. Обреченные на малоподвижный образ жизни и обильно снабжаемые мукой, сахаром и солониной, ракетчики привыкли считать образцом красоты своих расплывшихся, широкозадых жен, любивших наряжаться в пыжиковые жакеты, ватники и песцовые горжетки, поэтому стройная и тонконогая Наташа, одетая в мягкий свитерок и коротенькую юбочку, одним своим видом лучше всяких слов доказывала все неоспоримые преимущества здешнего существования.

Девушка выглядела больной и потерянной. На вопросы она отвечала тихо и односложно, иногда надолго умолкала. Ракетчики, расстроенные ее горестным прошлым, вели себя максимально конкретно.

- Скажите, а оленины вам хватало? - спрашивали они. - Вы ее часто ели?

- Нет, - отвечала Наташа. - Оленины я вообще не ела.

- Ай-я-яй! - переживали ракетчики. - А сколько сахара в день вы употребляли?

- Мало. Ложечки две.

- Это надо же! До чего людей довели! Сегодня за завтраком я целый фунт умяла. А какой чай вы больше любите, брусничный или луковый?

- Я просто чай люблю.

- Вот жизнь! Даже чая приличного не хватает. А что вы вообще любили там есть?

- Бананы и апельсины.

- А что это такое? - протиснулся вперед чумазый малыш с явными признаками рахита.

- Если ты когда-нибудь пробовал мыло, значит, и вкус бананов знаешь. - Наташа прижала к себе малыша. - А ананасы и того хуже.

- Говорят, вам даже змей приходится есть?

- Приходится. Я сама ела. Угри называются.

- А что же вы так одеты плохонько? Неужто ватников на всех не хватает.

- Мне вот не хватило.

- Не расстраивайся, родимая! Я тебе свой старенький подарю.

- А как насчет веры истинной? Забыли, поди, кумиров? Жертвенный огонь не разводите?

- Не разводим. И кумиров забыли.

- И Перуна? - с ужасом воскликнул кто-то.

- И Перуна.

- И Даждьбога?

- И Даждьбога.

- До чего народ замордовали, бесы! Чтоб их леший разорвал!

- Хватит дитя мучить! - дородная баба обняла Наташу. - Да на ней, бедной, лица нет. Покормить надо вначале гостью дорогую, а уж потом вопросами мучить. Я сегодня как раз шанег напекла.

Обед накрыли прямо на плоской панели пульта управления, предварительно убрав с него недосушенные пеленки. Посуду и пеленки извлекли из аппаратных стоек, в которых клацали реле и стрекотали шаговые искатели. Наташа ела исключительно мало, выпила только кружку брусничного чая, да слегка поклевала шанежку размером с колесо от детского велосипеда. На все уговоры сердобольной хозяйки она отвечала отказом, ссылаясь на отсутствие привычки к такой хорошей пище, чем едва не довела ту до слез. Пряжкин, впавший в мрачное состояние духа, также не притронулся ни к еде, ни к самогону. Зато Пашка, ввернув за двоих, сразу повеселел и принялся популярно разъяснять Наташе устройство индикатора кругового обзора, методику заправки стратегических ракет топливом и преимущества разделяющихся боеголовок над всеми остальными.

"Откуда он только всего этого нахватался, - подумал Пряжкин рассеянно. - Впрочем, скорее всего от меня самого, от кого же еще. Болтаю много, особенно по пьянке".

На душе было муторно и хотелось выпить, но слово, данное Наташе, сдерживало.

- Пойдем, - сказал ей он. - Посмотришь пусковую шахту.

- Не хочу. - Наташа отрицательно покачала головой. - Я устала.

- Тогда отдохни. У меня здесь есть своя комната.

- Хорошо. Проводи меня. Только сразу договоримся, не трогать меня сегодня.