Стрелы Перуна

— Сам бездельник и сын скорпиона! — раздалось в темноте. — Смотри, попадешь нам в руки, кожу с живого сдерем!

Надсмотрщик замолчал, укладываясь на своем прокисшем ложе в носу кондуры. Воцарилась тишина. С берега долетел тоскливый крик выпи.

Глава вторая Поражение Летки

Бывает же: живут себе люди, беды не ведают и не ждут, жизнью довольны, все им удается. Так и с Леткой. В десятках битв сражался он с врагами Руси; меткие стрелы пролетали мимо, и острая бранная сталь ни разу не коснулась лихого наездника. Любой самый ловкий и коварный враг встречался с Леткой лишь для того, чтобы найти себе страшную рану, а то и саму смерть.

Друзья любили удальца, ибо душа его молодецкая всегда была открыта для добра. За подвиги сам великий князь Киевский дважды наградил его гривнами — высшим знаком воинской доблести. За спасение княжича Владимира удальцу присвоили звание сотского ближней княжей дружины: это тем боле удивительно, что все гриди в княжеском окружении были рослыми и могучими. Летко же отличался малым ростом и силой великой не обладал. Но подвиги его так же пленяли воображение воинов, как ратные дела былинного богатыря Святогора.

Будучи послом великого князя в Итиль-келе, Летко Волчий Хвост сделал то, что не удавалось самым искусным дипломатам: он сумел расстроить союз Хазарии с Бухарским эмиратом, поссорил между собой кагана-беки Асмида и чаушиар-кагана Равию, ловко увлекши их прелестями женщины-рабыни невиданной красоты. По сути, это Летко поднял восстание бедноты в Итиль-келе, оставив для этого в Хазарии Араза — забытого потомка рода Ашин, рода великих каганов.

При всем этом посол оставался в тени. Даже слово предупреждения объявил хазарам не он, а недалекий умом, но зато страшный видом и голосом боярин Рудомир.

Святослав верил ему, тем более что все сказанное Леткой сбывалось с исключительной точностью, словно только он один и руководил грозными событиями.

А после того, как Летко, будто прочитав мысли князя, посоветовал вести наступление на Хазарский каганат в лоб — по реке Дону, ударом по вражеским крепостям, — Святослав и совсем приблизил его к себе. Великий князь Киевский увидел в молодом сотском дальновидного военачальника и доверил ему такое дело, для которого он не нашел подходящего воеводу из своего окружения, — возглавить поход на Камскую Булгарию.

Совсем недавно князь-витязь под гром мечей о щиты и «славу» возвел своего любимца в достоинство воеводы-тысяцкого. Судьба счастливо увенчала ум и великие дела этого человека...

Тогда, на левом берегу Днепра, после встречи с удалым послом Харук-хана, Святослав посмотрел на Летку с изумлением:

— И тут успел, заманил князя Харука в друзья Руси Светлой?! Ну, коли так, орда его поможет тебе попугать булгар камских. Харук пойдет туда на конях, а ты в лодиях. По мысли моей, вы силой ратной задержите не только булгар, но и буртасы остерегутся пойти на подмогу козарам. И придется хакан-беку одному только со своими ордами стоять супротив моих дружин...

Счастливый ехал Летко на лихом белом коне по улицам весеннего Киева мимо расписных боярских теремов. Ехал, и задорная улыбка не сходила с его уст. Так же задорно-веселы были и два его попутчика: сотский Святич и гридь Тука. Третий вообще никогда не улыбался: это был знаменитый поединщик Абалгузи-пехлеван — хорезмиец на службе у великого князя Киевского. Встречные приветствовали Летку. Но не все: бояре гордо отворачивались, завидуя славе безродного. Однако и высокородные вынуждены были жаться к заборам: связываться с княжеским любимцем опасно, а скорую карающую длань Святослава знали все. Да и спутники новоиспеченного мужа нарочитого сначала работали руками, а потом уж начинали думать...

Солнце светило с синь-неба. Пахло весной. Лопались на деревьях почки, стреляя в воздух терпким духом. Голова кружилась от весеннего хмельного раздолья.

Навстречу, горяча коней, спешила группа богато одетых всадников. Летко направил иноходца прямо на них. Эти не свернули с дороги, а передний заорал:

— Прочь! Освободи путь конунгу Ольгерду!

Летко Волчий Хвост презрительно усмехнулся, продолжая ехать посредине улицы. Трое его товарищей засмеялись дерзко. А могучий Святич громыхнул басом:

— Катись кренделем, варяг! Не видишь знамено князя великого Киевского на корзне мужа сего?!

Передний всадник-норманн остановил коня и обернулся назад, не зная что делать. Другой, в длинном синем плаще и в крылатом шлеме, горбоносый, с водянистыми глазами и гордой осанкой, процедил:

— Пусть посторонятся.

Передний двинул коня прямо на Летку. Святич рванулся к нему, и не успел варяг охнуть, как был сорван с седла могучей рукой, описал дугу в воздухе и шлепнулся в грязь под копыта коней.