Стрелы Перуна

— Но... — нахмурился Летко и с прищуром глянул в лицо старого хана, — ни один твой богатырь не попадет на тот берег Итиль-реки, покамест не будет взят стольный град булгарский!

— Как же так? — растерялся Еруслан. — А яз мыслил. ..

— На то моя воля! И она должна быть исполнена без единого слова! Понял, брат Еруслан?

— Сполню, раз велишь, — понурился богатырь.

— А варанги с ханом Олугардом где будут? — с кривой усмешкой спросил Харук-хан русского воеводу.

— Со мной пойдут!

— О-о! Понимаю. Ашин Летко хочет, чтобы красавица Альбуда-нисо всегда была рядом с ним!

Лицо воеводы вспыхнуло жаром.

— Не смущайся, брат. Я не хотел тебя обидеть. И я когда-то был молод, и мое сердце сгорало в пламени любви. Я это потому сказал, что хотел одарить ваш союз с ханшой Альбуда-нисо. Вот возьми. — Хан протянул руссу браслет с пятью вкрапленными в золото жемчужинами. — Это дар от меня твоей невесте.

— Благодарствую, князь! — склонил голову Летко.

— А это тебе! — Харук-хан подал воеводе массивный серебряный перстень с печаткой из черного камня: на печатке красовались три золотых таинственных знака. — Это кольцо самого пророка Сулеймана. — Хан значительно поднял вверх указательный палец правой руки. — Пока этот волшебный дар на твоей руке, все злое и пагубное отринется от тебя прочь. Стрела врага пролетит мимо, и меч не коснется твоего тела, яд вскипит и станет безвредным около кольца Сулеймана Ибн-Дауда!

— Благо твое не забудется, князь! — снова поклонился Летко. — Чем мне отдарить тебя?

— Зачем отдаривать? Это на свадьбу тебе от меня...

Когда совет закончился и Летко с Ерусланом вышли из шатра, мимо них пролетел на лихом поджаром коне статный всадник в богатой одежде. Он оглянулся, осклабился, и лицо его Летке показалось странно знакомым. Русс вгляделся пристальней, но наездник исчез в низине неподалеку и только пыль еще стояла в воздухе.

— Ты чего?! — окликнул воеводу Еруслан. — Аль знакомца повстречал?

— Да... Н-нет... Пошли!

Летко напряг память, но тщетно.

«Забудь!» — приказал он себе. Но все время, пока они шли к берегу, садились в челн, переплывали реку, странно знакомый всадник не уплывал из памяти.

— Кто таков? Козарин, печенег, ка... Бес с ним, — бормотал русс вполголоса. — А все-таки... Нет...

На другом берегу, сияя очами, встретила их Альбида.

— Мой храбрый росс! — шагнула она к Летке, и тот сразу забыл про всадника. — Мой любимый, я хочу посмотреть на праздник скотоводов. Ты обещал мне!

— Да, лада моя. Нынче почестей пир будет у князя Харука. Он ждет нас всех в шатре своем.

— Ой, как славно! — захлопала в ладоши Альбида.

— А это тебе подарок от властителя козарского, — передал ей золотую безделушку Летко.

— Какая прелесть! Таких браслетов я еще не видала!

— Деяние умельцев агарянских, — сказал Еруслан. — Только они могут так точить злат камень. Сказывают, правда, и козары в Итиль-граде тож делают...

И вдруг опять в сознании Летки всплыло бородатое свирепое лицо с оскаленным в улыбке ртом.

«В Итиль-граде, што ль, встречались?» — пытался вспомнить русс. Но видение исчезло, а память опять ничего не подсказала ему.

— Что с тобой, милый? — встревожилась Альбида. — У тебя было такое страшное лицо. Я чем-то огорчила тебя?

— Нет, лада моя. Не ты виной тяжким думам моим, а дела ратные. Прости.

— Понимаю... Да, совсем забыла, отец просил тебя прийти к нему.

— Добро! А покамест готовься к пиру козарскому. Скоро поплывем ко князю Харуку. Вон уж и солнышко на закат поворотило.

— Ой, и правда!..

Прежде чем ехать на Харуков пир, Летко Волчий Хвост долго говорил с Ерусланом. Все мысли свои о предстоящих событиях и как подчинить эти события своей воле, воевода высказал простодушному герою:

— Знай, Еруслан, Руси Святой не к делу Булгарию зорить! То козарам все одно. А нам царя Талиба пугнуть надобно, штоб он навек забыл дорогу в наши пределы. Нам крепкий мир с булгарами надобен!.. А ежели промыслом нашим вся земля их огнем да кровью зальется, тогда ненависть взрастет на испепеленных полях булгарских и станут люди стороны сей вечными врагами Руси!

— Понял яз теперича, брат Летко, што к чему, — ответил ошеломленный богатырь. — Вот оно как? А яз и мысль ранее не держал, пошто князь Харук дело к себе поворачивает. Будь покоен, ни одного козарина не пущу через реку.

— То-то. А што до одного града Булгара, так его разорить к делу будет. Раз то столица алиханова, так один Талиб и убыток понесет. Это кара ему за поход на Русь!

— Да-а! — покачал головой Еруслан. — Ну и голову дал тебе Перун! Да ты почище императора ромейского мыслишь!

— Не хвали. То мысли не только мои. Так повелел сам Святослав-князь.

— Вестимо, што князь. Но и ты...

— Ну хватит. Пора на пир собираться. Облачись в наряд красный, как руссу достойно.

— А-а, так пойду, — отмахнулся Еруслан. — Яз нонче хочу с козарскими силачами потягаться. Давненько не тешил силушку молодецкую. В Царь-граде не ведают толку в борьбе, потому супротивников, равных себе, яз не нашел в земле греческой. А у козар ухваткие есть робята, мне под стать. И побратим мой, агарянин Назар-бек, хочет в потешном поединке сойтись с кем-нито.