Стремление к счастью. С комментариями и объяснениями

 Разделение человеческих способностей на ум, чувство и волю окончательно утверждается в сентиментализме, в классической философии чувство считалось одной из функций тела или ума и не выделялось как самостоятельная способность. Важно, что Фейербах отождествляет чувство не с «душой», а с «сердцем», имея в виду христианскую библейскую символику сердца. В античной философии с ним связывались мужество и стойкость, тогда как сочувствие в ту эпоху не поощрялось, как слишком инстинктивный, неблагородный порыв: сердечный человек должен блюсти свое достоинство, конечно, всем помогать, проявлять великодушие и щедрость, но не сочувствовать. Тогда как в библейском мире сочувствие, «утробное чувство», чувство матери к вынашиваемому или родившемуся младенцу считается основой нравственности. Если сердце в античном мире понималось как сердцевина, самое твердое в человеке, то в библейском мире оно сопоставляется с материнской утробой: у мужчин нет утробы, но есть сердце, выполняющее ту же функцию.

Но какова цель разума? Разум. Любви? Любовь. Воли? Свобода воли. Мы познаем, чтобы познавать, любим, чтобы любить, хотим, чтобы хотеть, т. е. быть свободными. Истинное существо мыслит, любит и желает. Истинно, совершенно, божественно только то, что существует ради себя самого. Таковы любовь, разум и воля. Божественная «троица» проявляется в человеке и даже над индивидуальным человеком в виде единства разума, любви и воли. Разум (воображение, фантазия, представление, мнение), воля и любовь не только принадлежат человеку, ибо он ничто без них, и то, что он есть, он есть только благодаря им. Они являются не зависящими от него, основными элементами, божественными, абсолютными, одушевляющими и определяющими его силами, которым он не может противиться.

 Выведение христианского догмата о Троице из трехчастного строения разум-чувство-воля – новация Фейербаха. В традиционном богословии Троица иногда выводилась из человеческих способностей, но обычно это были «ум, слово (разум) и воля» (отцы Церкви в ранней Византии) или «любящий, любимый и любовь» (Августин). Параллели можно найти разве что в романтическом богословии, где Бог-Отец постигается умом, а Бог-Сын – чувством, раз он воплотился и стал чувственно воспринимаем.

Как мог бы чувствующий человек противиться чувству, любящий – любви, разумный – разуму? Кто не испытал чарующей силы звуков? А что такое сила звуков, как не сила чувства. Музыка – язык чувства; звук – это громко выраженное чувство, которое сообщается другим. Кто не испытывал силы любви или, по крайней мере, не слыхал о ней? Кто сильнее? Любовь или индивидуальный человек? Человек ли владеет любовью или, напротив, любовь человеком? Что заставляет человека с радостью идти на смерть ради любимого существа, его собственная индивидуальная сила или сила любви?