Стригунки

Хотя такой однообразной и кропотливой работы, как монтаж термобатареек, Миша Птаха не любил, работал он добросовестно. Время от времени он посматривал в сторону Ивана Дмитриевича, пытаясь разобраться, что происходит сейчас в душе этого человека.

Иван Дмитриевич аккуратно перекладывал пластинки и проводки кусочками асбеста.

«Неужели он может хоть на минуту забыть про свои ноги?» — думал Птаха.

За окном на фоне серого осеннего неба на сырых облетевших ветках клена галдели вороны. Откуда-то издалека, должно быть с соседней улицы, доносились гудки автомобилей. Под окном кричали рабочие, прокладывающие газовые трубы.

«Не может быть, чтоб он про ноги забывал, — продолжал размышлять Миша. — Наверно, посмотрит иногда в окно, и так ему на улицу захочется… Только виду подавать не хочет. Ну и характер у человека!»

Уже в первый день Птаха монтировал батарейки не хуже своих товарищей. Но, как заметили ребята, сегодня он явно торопился. Птаха уже несколько раз бросал реплики насчет того, что, мол, «скорей выполним норму — скорей пойдем домой» или «кончил дело — гуляй смело».

И Птаха действительно сидел как на иголках. В половине девятого к нему должен был прийти покупатель двух почтарей. Вот уже восемь часов пятнадцать минут, а он все еще здесь.

«И главное, с этого мужика цену настоящую взять можно, — терзался Птаха. — Клепальщиком на заводе работает. Значит, деньги у него есть».

А стрелка часов ползла и ползла…

«И в кино дело сорвалось, — продолжал размышлять Птаха. — На десятичасовой идут плохо. А все Наташка виновата. Предлагали же: давайте домой работу возьмем. Так нет: «вместе всем веселей!» Веселее! А сама сегодня не пришла!»

Не было в этот день и Олега.

«Ну, Зимина мать не пустила, — рассуждал про себя и Никифоров. — Но Губина? А уверяла: «Обязательно! Точно!» Девчонки и есть девчонки!»

Глава тридцать шестая

В подъезд дома, где жили Зимины, Коля, как обычно, вошел с благоговением. Здесь всегда была образцовая чистота и торжественная тишина. У дверей сидела лифтерша и по черному шелку вышивала красные и белые цветы.

— Поезжай, один поезжай, — сказала она Коле. — Ведь знаешь, как управлять?

Коля вошел в кабину, аккуратно закрыл дверцы и нажал кнопку пятого этажа. Кабина лифта плавно тронулась вверх. Коля посмотрелся в зеркало и присел на лавочку, обитую зеленым бархатом. Пользоваться лифтом Никифорову приходилось не часто, а подниматься в лифте ему очень нравилось.

«Это точно. Мать его не пустила. Ну и подвезло же человеку с родителями! — думал Коля. — Объяснить его матери надо. Ведь Олег делом занят! Делом!»

Кабина мягко остановилась, и Коля вышел на лестничную площадку. В этот момент дверь тридцатой квартиры отворилась, и навстречу Никифорову выбежала домработница Вера с кошелкой в руках.

Она была разговорчивая, боевая. Свои обязанности Вера выполняла добросовестно и быстро. В отсутствие же Ольги Константиновны она читала. Если за этим занятием ее заставала хозяйка, Вере попадало. Ольга Константиновна не терпела, когда домработница сидит без дела. Словом, жизнь Веры была нелегкой, и каждый день она с нетерпением ждала возвращения Олега из школы: с ним можно было поговорить о многом интересном.

Вера охотно, но так, чтобы не видела хозяйка, помогала переписывать Олегу заметки в стенгазету, подклеивала фотографии.

Однажды Олег спросил Веру, почему она пошла в домработницы. Вера расплакалась и рассказала, что отец ее погиб на фронте, у матери много ребят, а она, вместо того чтобы в школе учиться да в колхозе трудодни зарабатывать, в город поехала.

— Все Анька виновата, — вытирая слезы, закончила Вера. — Это она меня подбила. «Я уже два года работаю. Поедем. Приоденешься». И вот приехала!..

— А ты бы убежала.

— Убежишь! Метрику-то твоя мать забрала, — и Вера опять заплакала.

Увидев сейчас Никифорова, Вера схватила его за руку и потащила наверх — на площадку шестого этажа.

— Лучше не ходи сейчас! — зашептала Вера. — К ней пришла какая-то Элеонора Марковна и привела какого-то парня. Здоровенный парень. Длинный такой. А штаны на нем до колен. На пуговичках застегиваются. Смех! Ольга Константиновна отвела его к Олегу. А этот парень и поговорить не может. Все одно твердит: «А Сальников как ударит!», «А Демин как ударит!» Олег матери говорил: «Мне термобатарейки надо идти монтировать». А она как на него напустится: «Вечно у тебя глупости в голове! Батарейки какие-то выдумал! Видите ли, времени у него нет с приличным мальчиком поговорить!» А потом своей Элеоноре она говорила: «Понимаете, Элеонора Марковна, такой район, такой район! Окраина. Публика, сами понимаете, какая. И вот в такой среде воспитывается ребенок. Ужас! Ужас!»

— Ну, а как же быть? — перебил Веру Коля. — У нас же работа стоит. Пойду и поговорю я с его матерью. А что?