Стрим

Дома Леша спросил, что случилось. Я сказала, что просто упала. Не рассказывать же ему про мужчину и машину. Но Леша все равно волновался. Кажется, он что-то почувствовал. Леша вообще стал все очень чувствовать. Он сказал, что надо ехать в больницу. Я согласилась. Потому что у меня пошла кровь. Мы поехали в больницу. Там пришлось рассказать врачу про самокат и машину. Врач потом сказал мне наедине, что это ни при чем. Что я все равно бы не выносила этого ребенка. Что у меня все равно был бы выкидыш. Потому что я ПОДСОЗНАТЕЛЬНО не хотела этого ребенка. Потому что каталась на самокате. И вообще вела себя не так, как должна вести себя беременная женщина. Так что если мне винить себя в чем-то, то только в том, что я просто не хотела этого ребенка. Но что ничего ужасного не случилось. И что у меня еще могут быть дети. Если я по-настоящему их захочу. ПОДСОЗНАТЕЛЬНО захочу. Наверное, врач меня так успокаивал. Таким странным ходом своей мысли.

А я правда сначала не хотела этого ребенка. Даже хотела сделать аборт. Но потом я захотела и полюбила этого ребенка. Говорила об этом постоянно Леше. И даже на своем дурацком канале. Но как я на самом деле его хотела и любила, я поняла только сейчас. Когда потеряла его. А Леша ни в чем меня ни разу не обвинил. Только стал иногда в разговоре отворачиваться от меня. Сам обнимает. А сам отворачивается.

Так я стала кататься на самокате еще больше, чем раньше. А Леша сказал, что теперь мы точно будем кататься вдвоем. Я сказала, подумаю. Потому что вот Леша волнуется за меня. А я волнуюсь за свой самокат. Как я могу оставить друга одного? Он же меня никогда не оставил бы. Леша сказал, чтобы я не волновалась. Мой самокат не останется один. Леша мой друг. И самокат мой друг.

Через несколько дней нам привезли два новых самоката. Леша купил их для нас. Один такой же, как мой обычный. Но только электрический. А второй тоже электрический. Но большой. Как у пап, которые катают своих детей. Леша сказал, что новый самокат тоже станет мне другом. И что я могу кататься с ними по очереди. Со старым и новым другом. По Старой и Новой Басманной. И мы всегда будем кататься вместе. Я спросила, будем ли мы кататься вместе с другим нашим ребенком. Будет ли Леша катать другого нашего ребенка на своем большом электрическом самокате. Как все папы на Садовом кольце. Это нежность. Но Лешу смущает нежность. Он отворачивается и говорит, что будем. Обязательно будем.

Мы выходим вечером кататься на самокатах. Вдвоем с Лешей. Самокаты наши друзья. И мы с Лешей друзья. Мы едем вверх по Новой Басманной. На ней хороший гладкий тротуар. Мы доезжаем до высотки на Красных Воротах. Она большая и красивая. Ее тоже построил не Юрий Семенович. Мы поворачиваем на Садовое кольцо. И быстро едем вниз по нему. Обгоняем все другие самокаты, коляски, женщин, мужчин, детей. Электрический самокат большой и быстрый. Голову продувает. И мыслей нет. Даже хороших.

Мне нравится мой новый друг. Но и по старому другу я тоже скучаю. Как по нашему с Лешей ребенку. Леша едет впереди. Я догоняю его и говорю, что скучаю. Леша не отворачивается и говорит, что у нас все еще обязательно будет. И уезжает немного вперед. Мне хочется подшутить над Лешей и спросить, когда это будет. Когда он заработает много денег и мы будем жить в покровских переулочках? Где дорого и несправедливо? Но я не говорю этого. Просто догоняю его и молча еду рядом. Потому что это был бы юмор. И даже сарказм.

А во мне только нежность.

57

– Товарищ майор! Я материалы по этому ресторану изучил. У них там уклонение от уплаты налогов! И хинкали, говорят, хорошие.

– Лейтенант, не мешай. Иди, изучай дальше.

– Есть.

– Ну что, Элеонора? С чем пришла?

– Костя, дело у меня деликатное… Мы можем… наедине поговорить?

– Товарищ майор, а еще в этом ресторане бургеры делают. Тоже, я слышал, хорошие. Вообще, у них типа фьюжн, кухня разных…

– Лейтенант! Тебе что старший по званию сказал? Выйди!

– Есть!

– Итак, гражданка Соболь. Элеонора Владленовна…

– Ой, да брось ты, «товарищ майор».

– Ладно, ладно… Давно не виделись. Слышал о Владиславе. Прими мои соболезнования. Ты как вообще?

– Спасибо, Костя. Я нормально.

– Корона? Он же молодой совсем. Был… По-моему, меня на пару лет старше всего.

– Да. За неделю сгорел.

– Сочувствую, сочувствую… Выпить хочешь?

– Не откажусь. У тебя же коньяк, наверное? Вот с кофейком бы его.

– Лейтенант, чего тебе?

– Товарищ майор! В этом ресторане целая преступная группа вырисовывается! И утка с лапшой интересная. Ее я сам у них пробовал.

– Ну и чего? Давай, возбуждай дело.

– Есть.

– Стой.

– Слушаю, товарищ майор.

– Скажи там дежурному… Прапорщику Бурцевой, чтобы кофе сделала… свидетельнице. И мне тоже.

– Товарищ майор, а кофе в этом ресторане плохой. Но я знаю кофейню, где мороженое с клубничным вареньем подают.

– Лейтенант! За кофе к прапорщику Бурцевой.

– Есть за кофе к прапорщику Бурцевой…

– Ну, Элеонора, чего у тебя стряслось? Кроме мужа.

– Из кассы деньги у меня украли.

– Знаешь, кто?

– Сотрудница.

– Много?

– Почти двести тысяч.

– Хорошо, найдем. По камерам быстро найдем. Что за сотрудница?