Стрим

В мечтах она уже троих детей от него родила и придумала, как разнообразить сексуальную жизнь после 20 лет счастливой семейной жизни. Хотя у нее никакой жизни, ни сексуальной, ни семейной не было и, с таким лицом, не будет. Витя ей: спасибо, Виктория, понемножку. Сходил к терапевту в районку, выписали мне таблов. Эта овца: Виктор, химия убьет вас! Нужно лечиться натуральными природными средствами! Приходите ко мне опять! Я вам сделаю расслабляющий компресс.

Я думаю, че? Каких неосторожных занятий?! Почему «опять»?! На секунду почувствовала себя дочкой той женщины-парикмахерши. Ну, которая пластиковые окна продает. Так захотелось этой Виктории сказать: слышь, овца, себе на лицо сначала расслабляющий компресс сделай! Но я же вроде как хорошая девочка, из хорошей семьи. Грустненько стало. И я ушла. Прямо как вы, мужчина, когда никто возле «Пятерочки» не дал вам на пиво, и вы уходите.

Потом Витя мне все рассказал. Что он проявлял тоже «легкий интерес» к этой непонятной бабе. Она ломалась-ломалась, Витя на нее забил. И на меня уже запал. Говорит, запал на то, как я говорю с ошибками. Я ему: понимаю, ты же тоже говоришь с милыми ошибками. А он: ты не сравнивай наши ошибки. Ты в Лондоне училась, а я на Выхино. Я даже до сих пор путаю, говорит, что у нас с тобой – мезальянс или адюльтер. В общем, когда Витя на меня запал, эта овца сразу поняла, что долго она ломалась. И активировалась… активизировалась!

Позвала его к себе, типа мебель помочь собрать одинокой девушке. В этом месте мне, конечно, захотелось в него какой-нибудь мебелью бросить. Диваном, например. Но я его пожалела, потому что у него уже второй раз защемило спину. Уже от наших неосторожных занятий. А Витя говорит, он как мужчина не мог отказаться. Приехал, у нее там реально диван икеевский. В пленке с пупырышками. А она сама в костюме женщины. Хотя даже пленка с пупырышками на ней бы лучше смотрелась. Ну и все, говорит Витя. Что «все»?! Он: ну, начал тупо собирать этот диван. Собрал. А потом??? А потом спину защемило, говорит Витя. Но это все уже неважно и так далеко кажется.

У моего Вити недавно умерла мама. А у меня умер папа. Похлопайте те, у кого тоже умерли родители. Не очень, да, такая тема для стендапа? Но мне кажется, что шутить и вообще говорить есть смысл только о том, что тебя реально волнует. Меня недавно познакомили с одним автором, типа с прицелом, чтобы он мне писал материал. Этот автор мне втирал, что три года пишет непонятный роман. Я говорю: ну, ок. Круто, три года. Я бы так не смогла. Но я считаю, что смешного без грустного не бывает. Что смешное – всего лишь оборотная сторона грустного. Хотя я сейчас начинаю вам втирать, как этот автор с непонятным романом.

Родители умирают, а дети должны сами стать взрослыми. Родителями для своих родителей. Раньше я жила на две страны. Сейчас живу на два дома. Я почти переехала к своему мужчине, потому что влюбилась. И потому что понимаю, как ему тяжело одному после смерти мамы. Но и свою маму я тоже не могу бросить. У мамы с папой всегда были отношения не очень. Они старались делать все, чтобы я этого не замечала – и я замечала только это. Их плохие отношения.

А еще после смерти папы я узнала о том, что папа изменял маме с девушкой, моей почти ровесницей, которую я считала своей подругой. Девушки, похлопайте, у кого была такая же фигня! Никто не хлопает? Даже мужчина не хлопает… Ушел, что ли… Он там собрал, наверное, уже на пиво у вас? Ну, как бы, ок! Или, как говорит мой Витя, окей-окей. Две крайности меня бесят. Две тупости: жить так, как будто ничего плохого не происходит. И жить так, как будто все происходит очень плохо. Я стараюсь жить на все 100 процентов.

Но пока получается 50 на 50.

День у мамы, день у Вити. Ночую то на Выхино, то на Патриках. Иногда начинаю путаться. У мужчины возле «Пятерочки» на станции «Жулебино» прошу зарядку от одиннадцатого айфона. А какому-нибудь селебу у «Азбуки вкуса» на Патриках хочу дать мелочи на пиво. Причем ни тот, ни другой мне не отказывает. С мамой я нежная, какой хочу быть с Витей. А с Витей – заботливая, какой должна быть с мамой. Пока никто из них не возражает. И они уже даже сходятся на одной теме: их бесит мой стендап. Похлопайте те, кого он тоже бесит!

Мужчина, можете не хлопать, я и так куплю вам пиво! Ну признайтесь, вы же и есть тот автор, который три года пишет непонятный роман?

60

«Без драмы» – Наташа мне говорит. «Владимир Георгиевич, вам пойдет быть немного расслабленным». Сказать бы ей, что она вот побыла расслабленной и ей это не очень пошло. Ох, дети, что ж вы с собой делаете!

Хорошо, спать начала. Но, правда, не по-человечески. Спит весь день, встает под вечер, потом целую ночь непонятно чем занимается. В телефоне ковыряется. Говорит, работу ищет. Какая ей работа, ей бы сначала в себя прийти. Да и куда она пойдет, с такой-то своей «кредитной историей»… Сначала не ела ничего, теперь начала потихоньку. Поправляется. Во всех смыслах.