Строгий профессор

А еще моё сердце не на месте. Когда я садилась в Димину машину, профессор порывался меня остановить, но, к счастью, охранники оттеснили его. И он перестал нарываться на новый конфликт с мажором. Я очень переживала, что ему достанется, но секьюрити ушли обратно в здание. Ничего плохого они ему не сделали. Тайком обернувшись и взглянув в заднее стекло шевроле, я увидела Романа, оставшегося в одиночестве посреди улицы. От этой картины в груди неприятно ноет. В этой красивой и дорогой машине я абсолютно точно не на своем месте.

Сомневаюсь, что в городе можно носиться с такой скоростью, слава богу, сейчас раннее утро и дороги пустые.

— Ты не мог бы ехать помедленнее, Дима?

— Не бойся, милая, эта тачка, словно птица. Скорость — это адреналин, это кайф, без которого просто невозможно жить. Скорость — это свобода, твоя свобода!

Я, конечно, молодая и глупая, моментами взбалмошная и неосмотрительная, но всё это мне не по душе. Я боюсь. Мне это чуждо, предпочитаю спокойный, правильный образ жизни. Сегодня, во время похода в ночной клуб, общения с молодежью и вот этой сумасшедшей поездки, я ощущаю это как нельзя более остро. Я, как молоденькая девушка, могу, не подумав, сотворить какую-нибудь хрень, но не мужчина рядом со мной. Ему я должна доверять, на него опираться.

Мой профессор никогда не допустил бы превышения скорости. И это правильно! Это разумно. Он бы привёл тысячу примеров того, что так делать нехорошо. И я восхищаюсь этим.

Зажмурившись и вцепившись в ручку двери, шёпотом прошу его прийти и спасти меня. Совсем как в детстве, когда, спрятавшись от ночных кошмаров под одеялом, шептала и звала какого-нибудь царевича из русской народной сказки.

— Приехали, лапочка, можешь открывать глаза, — Дима улыбается, остановив машину у моего дома. — Я бы никогда не обидел тебя.

Черноглазый демон смотрит на меня с интересом, кажется, ему подвластно всё что угодно.  Но мне это неинтересно.

— Оставишь номер телефона?

Качнув головой отрицательно, выхожу на улицу. Дима из-за руля не встает, смотрю на него сквозь открытую дверь автомобиля, а он, повернувшись, изучает меня своими тёмными горящими глазами. В нём есть какая-то сексуальная надменность, перед которой очень сложно устоять. Сколько же женских сердец разлетелось вдребезги, напрочь забыв свое имя и место положения, от этого его томного сверло-сканирования?

И я невольно ловлю себя на том, что залюбовалась этим красавчиком: немудрено, что высокий, широкоплечий брюнет притягивает женские взоры, а подружки Евы готовы убить за него. Эти пронзительные карие глаза способны свести с ума даже самую стойкую. Прибавьте сюда успешность, вседозволенность, богатство и жёлтый спорткар. Держитесь за трусики, дамочки, у вас нет шансов.

Но я по уши влюблена в своего профессора. Это как хронический диагноз, заболевание, которое никогда не удастся вылечить. Оно теперь со мной навсегда. Жаль, я никогда в жизни его не прощу, но это уже совсем другая история. Дима уезжает.

— Наташа?!

Знакомый голос заставляет сердце замереть и в следующее мгновение бухнуться в пятки. Он здесь?! Он ехал за нами?! Профессор держится за разбитый нос. Из него капает кровь. Трет салфеткой. Он получил по лицу. Вот и отлились кошке мышкины слезы, то есть мои.

— Что вам нужно, Роман Романович? Ночь на дворе, идите к своей Лилиане Зиновьевне, она у вас отлично печёт пирожки. А я умею только пельмени, да и те — по инструкции на пачке.

— Сергеевна она, и это сейчас совершенно не к месту.

Как он так быстро сюда добрался? Неужели, чтобы догнать нас, профессор тоже нарушал правила? С ума сойти. Мой правильный Заболоцкий выглядит взбудораженным, помятым и усталым, лишённым равновесия и концентрации. Даже выдернутая мажором из брюк рубашка всё ещё торчит углом. Хочется подойти и поправить, застегнуть на нём куртку, пройтись ладонью по волосам, пригладив их. Профессор хмурит брови и шагает ко мне, а я отступаю, прижимаясь к железной двери с домофоном.

— Сегодня вечером мне звонил Фёдор — врач, устроивший твоего деда в частную клинику. Оказалось, что твой дедушка снова дома. Наташа, почему ты не сообщила мне? Это же опасно. Я тут же перепугался за тебя.

У меня, видимо, легкие отказывают, да и у профессора какая-то проблема с дыханием. Он делает шаг ко мне, хватает ртом воздух, смотрит горячо и разговаривает как-то необычно, как будто испытывает с этим трудности.

— Это не ваше дело, Роман Романович, — приоткрываю губы, заглядывая ему в лицо, безвольно откидывая голову на дверь.

Глубоко дышу, часто. Может, у меня астма на фоне любви развилась? Я задыхаюсь от восторга, сама не понимая его причины. Нет, нет, нет… Пусть валит к своей Лиле, он мне изменил. И не надо говорить, что мы еще не встречались и прочее бла- бла-бла!  Я вот ничего и ни с кем не могу, от чужого поцелуя чуть не вывернуло, а он наверняка её поимел, как только представилась такая возможность. Я с ним в Керчь на меньший срок ездила, а там, в Москве, им вообще никто не мешал.

— Я соскучился. — Неожиданно наклоняется, касаясь своим лбом моего, закрывает глаза.