Строитель руин

Кое-как протолкавшись через крупный рогатый скот обратно к карете, не знаю, правда, зачем, увидел, что в ее открытую дверь мордами залезли уже две ходячие фабрики по производству молока. И жуют мою сшитую на заказ парадную мантию придворного мага, неосмотрительно оставленную на свободном сиденье, чтобы одежда не помялась в сундуке!

– Какой кошмар, – буквально простонал я, выдирая украшенную серебряным шитьем ткань из слюнявой пасти обнаглевшего жвачного животного. Материал, по уверениям дворцового портного, кстати, чародея-артефактора с очень узкой специализацией, способный остановить удар меча и слабенькое боевое заклинание, затрещал и оставил в пальцах оторванный кусок. – Того, кого аристократы столицы за глаза заслуженно обзывают чудовищем и людоедом, перепугали до смерти давно не знавшие хозяйской хворостины ходячие котлеты. А ну пшли отсюда!

Животные маневр отступления предприняли так, будто давно тренировались. Одно шагнуло назад и влево, второе назад и вправо. Несчастная мантия окончательно пришла в негодность, эти злосчастные коровы ограбили меня на целых пять десятков золотых, выложенных за обновку! Хотя… может, удастся стрясти неустойку, потому как продали откровенный неликвид? С немалым трудом, но изуродованные остатки парадного одеяния все-таки удалось отбить и, закинув в карету, захлопнуть открытую дверцу. Надеюсь, через дыру, сделанную мной в стенке, внутрь рогатые любительницы жвачки не пролезут. Хотя уже ничему не удивлюсь. И, кстати, а где мое сопровождение в виде трех десятков человек? Если дрыхнут и не смогут привести убедительных, очень убедительных, причин для оставления кареты посреди стада – живой артефакт таки сегодня получит свою полуночную трапезу, крайне вредную для фигуры по уверениям лучших диетологов давно покинутой Земли. Причем любимым блюдом. Волосами, которые я вырву с мясом у этих ротозеев!

Короткий обзор территории, располагающейся за пределами недовольно мычащего стада, рассерженного тем, как грубо через него продирается посторонний человек, показал, что наш отряд находится посреди какой-то крохотной деревеньки на десяток дворов, причем половина строений выглядели изрядно покосившимися и нежилыми. Солдаты спали компактным пятном прямо на земле, подстелив свои плащи и похрапывая в меру сил, практически неразличимые в ночной темноте. Лишь одинокий часовой, сидящий спиной к едва тлеющему костерку, выделялся из общей массы. Не только позой. Он еще и шевелился, а если быть точным, то время от времени прикладывал какую-то флягу ко рту. И, если не ошибаюсь, был им тот самый десятник.

– Твоя работа? – хмуро спросил у командира сопровождения я, подходя к нему и как бы невзначай вырывая емкость щупальцем. Внутри оказалась чудовищно ароматная спиртовая настойка на травах, от которой во рту появилось ощущение исчезнувших в неизвестном направлении слизистых. Если бы не живой артефакт, уверен, в следующее мгновение я просто начал бы выплевывать на землю язык и полурастворившиеся зубы.

– О чем вы? – делано изумился воин, делая абсолютно невинное лицо. – Мессир, а зачем было ломать карету? Запасной у нас нет, да и мастера, чтобы смог хорошо ее залатать, найти удастся не сразу.

Затем его лицо мигом стало серьезным. И, пожалуй, даже грозным. Кожа на скулах натянулась, делая очень заметными прячущиеся за губами клыки.

– Слушай сюда, маг, – коротко бросил он, едва уловимым движением извлекая из-за пояса нож и начиная его подбрасывать. Лезвие неярко мерцало в ночи зелеными рунами. Артефакт, однако. Неужели нечто вроде того антимагического кинжала, которым Мальграм завалил Директора? Впрочем, даже если и так, есть идейка, как провернуть один фокус, отрепетированный еще на реквизите чародея-мошенника. Последний, наверное, является одним из лучших специалистов всего мира по зрелищам и сразу же, как у нас появилось свободное время, надавал своему вынужденному коллеге, занимающему пост, для которого он совершенно не предназначен, кучу советов. Не из альтруизма, как бы ни уверял в обратном, вовсе нет. Просто чем страшнее и ужаснее в глазах окружающих будет выглядеть придворный маг, тем меньше работы и внимания достанется скромному главе королевских телохранителей, желающему вкусно есть, много спать, пользоваться вниманием благородных дам и при этом не рисковать собственной шеей. – Эти солдаты мои! И только мои! С вором я могу поступить, как хочу. Избить, убить, наградить, в конце-то концов! Но только я! Запомни это.

– Ну-ну, юморист, – сделав еще один глоток, крякнул от непередаваемых ощущений льющейся по пищеводу жидкости, не иначе как являющейся смесью десятка парфюмов, и вернул емкость владельцу. А затем вылезшее из ладони щупальце тонкой нитью метнулось вперед и перехватило клинок, в очередной раз взмывший в воздух, за рукоять. – Знаешь, наверное, следовало бы тебя убить. И съесть. Но, думаю, тупое уничтожение собственной охраны плохо скажется на моем имидже. В отличие от принятых к ней мер дисциплинарного характера. Очень жестких мер!