Строитель руин

Еще несколько взмахов обманчиво легким для хозяина посохом, сметающим все на своем пути, и враги попросту кончились, причем последние уже добивались в спину, подставленную по причине резкого разворота на сто восемьдесят градусов и неудачной попытки бегства от того, кто двигается раза в два-три быстрее, чем простые люди, и никогда не нуждается во втором ударе, чтобы прикончить противника. Их командир, оказавшийся, как и положено, самым умным и вовремя бросивший почти безнадежное дело убиения придворного мага, единственный успел удрать. И даже увернулся от пущенного ему вдогонку придорожного камня, размером с кулак взрослого мужчины, переломившего тонкую ель, росшую у самой границы леса.

Однако врагов все-таки было многовато, численность моих защитников постепенно падала, а из леса к нам уже устремилась новая волна нападающих, что ж, значит, придется принимать меры, а не то их все-таки перебьют. Да и странно было бы, если бы придворный маг ограничился одной рукопашной, пусть и весьма результативной. Не поверят еще и после победы проверят его истыканное в нескольких местах тело контрольным отрубанием головы или чем-то столь же неприятным. Мои латы дрогнули в десятке мест, пластины, открывающиеся лишь изнутри, были сдвинуты в сторону высунувшимися наружу плотоядными отростками живого артефакта, наконец-то получившего возможность как следует отобедать. Из образовавшихся бойниц в разные стороны ударили длинные омерзительно-розовые жгуты щупалец. За прошедшее время я неплохо научился управлять своими странными и страшными дополнительными конечностями, которые и сами по себе, впрочем, неплохо умели убивать и пожирать. Но симбиоз человеческого разума, задающего цели, и инстинктов творения черной магии поднял опасность получившегося гибрида на новый уровень. Удары наносились туда, где их гарантированно не могли успеть отразить. И где любое повреждение резко снижало возможности бойца. В ноги, бронирование которых с обратной стороны коленей даже в латных доспехах, которые за редким исключением имелись лишь среди отсутствующих здесь рыцарей, было далеко не идеальным. Те, кто мог отразить внезапную угрозу сам или даже с помощью товарищей, попросту игнорировались, а одергиваемый носителем живой артефакт не тратил лишних мгновений на то, чтобы насытиться, и почти моментально перекидывался с одного искалеченного человека на другого.

В течение десяти или пятнадцати секунд вместо крупного отряда в несколько десятков человек, теснивших солдат и почти уже добивающих их, а потому очень увлеченных и не следящих за тылами, появилась толпа воющих от боли тел, утративших возможность передвигаться. А в настоящем сражении обездвиженный и мертвый являются практически словами-синонимами, что и продемонстрировал мой уцелевший эскорт, кинувшись уничтожать своих противников и встречая лишь символическое сопротивление да напрасные мольбы о пощаде.

– Уйми стрелков! – рявкнул десятник, покрытый кровью, словно грубый языческий идол, потрясая над головой топором, с которого свешивался чей-то свежесодранный зазубренным лезвием скальп. – Тут сами справимся!

– Это будет не так просто, как ты думаешь, – пробормотал себе в забрало я, отчаянно уговаривая паразита-симбионта выпустить свои последние жертвы, коими оказалась парочка непонятно как попавших в число убийц гномов, и пытаясь двигаться в сторону, откуда летели стрелы теперь преимущественно в меня, заслоняя голову руками и посохом. Увы, последние не слишком хорошо справлялись с ролью щита, подвергая шлем все новым и новым испытаниям на прочность. А слившийся с телом живой артефакт возражал, ссылаясь на вечную нехватку ресурсов, и отцепляться от их источников, уже мертвых, но за счет одной только массы плотных приземистых тел вполне перспективных, ни за что не хотел.

Новая шаровая молния, прилетевшая из придорожных кустов и оказавшаяся раза в три по диаметру больше предыдущей, долбанула в грудь, заставив щупальца сначала разжаться, а потом быстро втянуться внутрь тела. Мимоходом возникло непередаваемое ощущение поджаривающейся в микроволновке курицы, и это несмотря на природное сопротивление к магии и стыренный из дворцового арсенала защитный амулет. Мыслеобраз от живого артефакта оповестил, что тот находится в шоке и некоторое время воевать и колдовать не способен, а потому ограничится лишь поддержанием жизнедеятельности нашего общего тела и наложенных на него заклятий. А вообще не факт, что висящая на шее хрустальная капелька после пребывания на моей груди вообще сработала. Увы, все имеет свою отрицательную сторону, и если от тебя отскакивают проклятия, то и благословление стечет, будто вода с раскаленной сковородки. Хотя на последнее мне особо рассчитывать не стоит, если вспомнить недавнее посещение храма.