Строки, обагренные кровью

В дверь тихо постучали.

— Кто там? — испуганно спросила Аня.

— Свои! Открой!

Она распахнула дверь и удивленно отступила.

— Кузьмин?!

— Тот самый!

Аня закрыла окно, стала искать спички. Делала все медленно, выигрывая минуты, чтобы прийти в себя. Наконец, зажгла керосиновую лампу и опустилась на кровать. Она ждала его первых слов.

— Помните, как мы танцевали?

— Это было так давно. Прошла уже вечность…

— Нет, не вечность. Надо просто уметь помнить и ничего не забывать…

Каждое его слово несло спокойствие, уверенность.

— А вы знаете, ваши пионеры спасли свое пионерское знамя, унесли его из-под носа фашистов. Они не забыли ваших слов об оружии и стали собирать его. Но вот что плохо — они еще малы, а осторожности их никто не учит. — Павел на минуту умолк. — А может быть, вы уже сняли с себя обязанности учительницы? И я зря сюда пришел?

Она вдруг закрыла лицо руками и заплакала. Павел растерянно топтался рядом, а затем взял девушку за плечи, заглянул в глаза:

— Тебе страшно, Анка?

— Нет, я не об этом, — сказала она и вдруг, вытирая слезы… засмеялась. — Хорошо, что о ребятах предупредили. Надо посмотреть за ними. Как-нибудь тихонечко соберу их.

— Вначале нам самим надо собраться.

— Кому это нам?

— Комсомольцам. Я уже со многими говорил. Если хочешь, приходи к нам через часок. Только осторожно. Заметят — пропали. Ну, как?

— Что за вопрос! Конечно, приду!

Время шло. Аня Кулякина уже не пряталась в затемненной комнате. Посоветовавшись с товарищами, она взяла разрешение у немецкого командования открыть школу. Но учила детей вовсе не тому, что предписывалось фашистской комендатурой… Однажды она попросила Павла:

— Пришли мне кого-нибудь из своих ребят. Пароль — «тетрадка в косую».

Дома Аня собрала чистые тетради и, закрыв дверь, села за стол. Как только стало темнеть, к Анне Алексеевне постучались.

— У вас есть тетрадки в косую?

— Заходи, заходи, — радостным шепотом сказала она. — Вот, возьми, — Аня подала толстую пачку исписанных листков. — Это листовки. Только будьте осторожны.

— Есть, Анна Алексеевна! — звонко отчеканил парнишка.

Листовки вызвали много шума. Полицейский с испуганным лицом бегал по деревне, прислушиваясь к каждому разговору. По всей деревне расставлены военные посты. Но на следующее утро листовок прибавилось. Они издевательски белели на стенах домов, на бортах машин. Фашисты бесновались. А жители с надеждой и радостью обсуждали появление первых листовок:

— Значит, есть партизаны!

Борьба началась. Подпольная комсомольско-молодежная патриотическая группа развертывала свою деятельность в Проломе.

А обстановка все усложнялась.

«Идет учет всех комсомольцев, коммунистов и их семей, — записала Аня в дневнике 20 мая 1942 года, — гады не знают уже, чем отомстить нам за сопротивление ».

2 июля появилась новая запись: «Севастополь сдан. Будто бы сердце оборвалось у меня. Как я хочу увидеть дорогого нашего бойца и красную звездочку».

В эти дни Аня Кулякина ходила из села в село с котомкой за плечами. Под видом портнихи она заходила в дома, оставляя после себя листовки: «Держитесь, родные! Советская власть существует. Ее не сломили и никогда не сломят. До победы недалеко».

Действиями патриотов руководил партизанский командир коммунист Леонтий Афанасьевич Уваров. Постепенно приходил опыт, появилась уверенность. Именно к этому времени относятся новые записи в дневнике Ани Кулякиной:

«Начинаем жить верой в победу. Нашла себе подлинных друзей, с одинаковыми мыслями. Вчера долго совещались о нелегальной работе. Решили установить связь с ближайшими подпольными группами. Это поручено мне».

Отправляясь на связь с патриотическими группами в Карасубазар (Белогорск), Аня прихватила с собой несколько газет «Красный Крым», полученных от партизан. Но как спрятать их? Решила завернуть в них большую банку меда. Возле города ее остановил немецкий патруль. Начался обыск. Солдаты выхватили из кошелки банку с медом и тут же с жадностью набросились на него, а на газеты не обратили никакого внимания.

После установления связи Ане поручили провести разведку в полицейском участке. С конвертом в руках она подошла к часовому.

— Мне к господину начальнику! — кокетливо улыбнулась она.

— Ступай своей дорогой!

Аня оттолкнула полицейского и юркнула в помещение.

«Восемь, десять, четырнадцать», — считала Аня винтовки в коридоре. Полицейские окружили девушку.

— Чего тебе? — спросил обрюзгший мужчина.

— Господин начальник, — ласково заговорила Аня, — у меня в Алаче дедушка. Будьте любезны, прикажите передать ему это письмо с кем-нибудь из ваших людей.

— Глупая девка! Разве с такими пустяками в полицию обращаются? — Аню с бранью вытолкали за дверь. Лучшего приема она и не ожидала.

План разгрома полиции и мясо-молочного пункта был намечен давно, а после удачной разведки Ани Кулякиной штаб партизанской бригады операцию одобрил.

— Нужно только отвлечь противника, — предупредил Уваров.

— Это мы можем! — улыбнулась Аня.

— В клубе танцы! — кричали вечером мальчишки под окнами.