Строптивый и неукротимый

– Э-э… – Порция беспокойно улыбнулась, понимая, что отрицать что-либо сейчас глупо, даже безумно. Зачем еще ей сюда приезжать, если не охотиться на графа Мортона?

Мистер Хэтли вопросительно воззрился на нее. Увлажнив языком губы, она с трудом сумела не задохнуться, когда пробормотала:

– Я сделаю все возможное, чтобы он остепенился, мистер Хэтли.

– Хорошо, хорошо, – сдавленно усмехнулся он и, подняв вверх толстый, как сосиска, палец, процитировал: «Но, во избежание блуда, каждый имей свою жену и каждая имей своего мужа»[8].

Блуда? Порция слабо улыбнулась, не зная, как на это отвечать. Мог ли приходской священник заглянуть ей в душу, в ее самую глубину, где таились грешные мысли о графе, где жидкий водоворот тепла обжигал ее изнутри при одном воспоминании о нем?

– Хорошо сказано, – звонко произнесла леди Мортон, поднимая свою чашку в приветствии. – Выпьем же за то, чтобы Хитстон остепенился.

Когда все послушно повторили за леди Мортон тост, Порция стиснула блюдце в руке, не думая о том, что тонкий фарфор может треснуть от такого давления. Она резко встала, ей нужно было выйти отсюда так же, как ее телу требовался воздух.

– Сегодня такой славный день. Мина, не хотите ли прогуляться со мной?

С облегченным выражением лица Мина поднялась со своего места.

– Если позволите, я к вам присоединюсь. – Быстрый, как лиса, Уитфилд метнулся вперед и распахнул двери террасы.

Не находя способа вежливо ему отказать, Порция взяла под руку Мину, и они вместе вышли на мягкий солнечный свет. Уитфилд пошел рядом с Порцией, и так они втроем спустились по каменным ступеням. Она бросила на него настороженный взгляд и дала себе слово не допустить, чтобы он опять столь пренебрежительно отнесся к Мине. Она не позволит какому-то надутому индюку смотреть на девушку сверху вниз.

– В Йоркшире весны не бывает, – заметил он, когда они шли по тропинке, углубляясь в огромные, похожие на лабиринт заросли колючего утесника, и сделал широкий жест рукой. – Скоро все это покроется желтыми бутонами.

– Премило, – пробормотала Порция, покосившись на молчавшую Мину и думая, как вовлечь ее в разговор. – Могу понять, почему некоторые предпочитают городу деревенскую жизнь.

– Вы часто бываете в деревне, леди Порция?

– Увы, нет. Давно не была, – ответила она.

– Ваш отчий дом находится, кажется, в Ноттингемшире?

Порция, прищурившись, кивнула. Похоже, он подготовился к разговору с ней. Интересно, что еще ему о ней известно.

– Там, должно быть, чудесно. Расскажите, – попросил Уитфилд, тряхнув пушистыми локонами.

Порция подавила невеселый смех, подумав, что бы он сказал, если бы узнал правду: что отчий дом ее последние два года закрыт для посторонних, что Бертрам уволил почти всех слуг, а всё, что можно было продать, продано. Больше всего у нее болело сердце за собрание редких книг матери, тоже давно проданное. Сам дом пришел в такой упадок, что понадобилось бы целое состояние, чтобы вернуть ему былой блеск. Состояние, которого им явно не хватало.

– Говорят, Ноттингемшир очень красив, – добавил Уитфилд, прижимаясь сильнее к ее боку. – Признаться, мне ужасно хочется проверить правдивость слухов.

Порция едва не фыркнула совсем не подобающим леди образом, услышав столь топорную попытку подольститься. Неужели он на самом деле думал, что такими очевидными ходами можно добиться приглашения в ее семейное поместье?

Мина вдруг остановилась и высвободила свою ладонь из руки Порции. Серые глаза девушки, столь похожие на глаза Хита, заблестели от непролитых слез.

– П-простите, но у меня ужасно разболелась голова. – Она коснулась пальцами висков. – Мне нужно прилечь.

Порция открыла было рот, чтобы предложить проводить ее, но Мина, взмахнув юбками, развернулась и побежала по дорожке к дому. Порция долго смотрела вслед подруге, чувствуя, как ее сердце сжимает невидимый кулак. Мина не скрывала, что многого ждала от этого дня. Видимо, ее брат и сестра были не единственным, что мешало ей наслаждаться обществом. Само общество ставило барьеры.

Оставшись равнодушным к бегству Мины, Уитфилд покрепче прижал руку Порции к себе и повел ее дальше по извилистой дорожке. В отдалении, за боярышниками, был слышен фонтан; его веселое журчание совсем не соответствовало мрачному настроению Порции.

– Чудненько, – промолвил он заговорщическим голосом, похлопав по тыльной стороне ее ладони. – Теперь вы принадлежите только мне.

Она отвернулась и закатила глаза, думая, как бы отделаться от этого идиота и вернуться в дом.

– Скажите, насколько я удачлив? – спросил он, делая большим пальцем маленькие круги на внутренней стороне ее запястья.

Она содрогнулась, словно по ее коже проползло насекомое.

Отдернув руку, Порция заявила:

– Я должна проверить, как там Мина.

Уитфилд быстро встал перед ней, преграждая путь. Порция, вопросительно изогнув брови, посмотрела на светловолосого селадона[9].

– И бросить меня одного? – Изображая страшную обиду, он схватился обеими руками за сердце, как смертельно раненный.