Строптивый и неукротимый

– Не отрицайте. Я видела, как вы смотрите на него, да и он сам с вас глаз не сводит. Наверное, бабушка права и Хита просто нужно подтолкнуть в нужную сторону.

Порция закрыла рот, узрев жаркий огонь, вспыхнувший в глазах молодой женщины. Она знала этот взгляд, это выражение. Видела его бесчисленное количество раз на лицах тех, кто полагал, будто знает, что для нее лучше.

Мина явно примкнула к леди Мортон, и теперь они вместе будут стараться во что бы то ни стало поженить Порцию и Хита. Вопреки их собственному желанию. Мина стала такой же, как все, – человеком, которого стоит опасаться. Усталость тяжким грузом опустилась на сердце Порции.

– Что-то страшное? – спросила она тоненьким голоском. – Нет, я думаю, для вас не случится ничего страшного.

Она повернулась и вышла из комнаты.

– Порция! Порция, подождите!

Не обращая внимания на призывы Мины, она продолжала идти, думая, настанет ли в какой-нибудь момент тот день, когда кто-то начнет считаться с ее желаниями.

Глава 16

Порция вошла в конюшню, радуясь возможности укрыться от пронзительного ветра. Снимая с плеч шаль, окинула взглядом поблескивающие деревянные стойла. Ни души. Однако из окна своей комнаты она видела, как сюда входила Мина.

Два дня Порция сторонилась ее, но теперь решила, что пришло время перестать дуться и поговорить с Миной. Ведь наверняка она уже поняла, что была неправа. Да и потом, не может же Порция избегать вообще каждого члена семьи Мортонов. Тем более раз уж она живет под их крышей. С таким же успехом ей можно было бы вернуться домой.

Но, несмотря ни на что, Порции хотелось остаться. Ей нравилось по утрам выглядывать в окно, любуясь вереском, по которому гуляет ветер. Ей было по душе, забывая обо всем на свете, просиживать часами в неисчерпаемой библиотеке Мортонов. Здесь она чувствовала себя живее, чем где бы то ни было. И не из-за того – убеждала она себя, – что кровь закипала у нее в жилах, когда рядом оказывался некий человек.

– Э-эй! – крикнула она, и в просторной конюшне ее голос прозвучал как-то тихо и жалобно.

Никто из конюхов не вышел, поэтому она прошла глубже в полутемное помещение, решив, что они не услышали ее, потому что работали где-то в глубине этого огромного здания. Мина, вероятно, готовит себе лошадь в одном из стойл. Сестра Хита всегда казалась ей не из тех людей, кто будет ждать, пока ее лошадь оседлают для нее.

Над дверью ближайшего стойла показалась лошадиная голова. Животное заржало, привлекая к себе внимание.

– Привет, красавица. – Порция погладила рукой в перчатке бархатистую морду.

Лошадь выдохнула теплом ей на ладонь.

– Хочешь чего-нибудь вкусненького, да? – ласково проворковала девушка. – Может, в следующий раз, хорошо?

Всхлип – или, вернее, стон – отвлек ее внимание. Чуть наклонив голову, она прислушалась. И услышала его снова. Определенно, это был стон. Опустив руку, она пошла вперед, заглядывая в каждое стойло.

Наконец дошла до последней кабинки. Поднявшись на носки, посмотрела через дверь.

Ее взгляд упал на Мину. Она лежала на копне сена под молодым румяным конюхом. Дородный парень двигал нижней частью тела между ее расставленных ног, а руками мял груди сквозь лиф с усердием повара, замешивающего тесто.

У Порции отвисла челюсть. Она разрывалась между первым побуждением убежать и сделать вид, что ничего не видела – не видела сестру Хита кувыркающейся в сене, как какая-нибудь дочь фермера, – и желанием войти в стойло, сдернуть конюха с Мины и сделать обоим строгий выговор. Минуту девушка переминалась с ноги на ногу ни жива ни мертва от нерешительности.

Мысленным взором она увидела себя с Хитом в библиотеке… в винном погребе, и от собственного лицемерия у нее загорелись щеки. Кто она такая, чтобы кого-то учить пристойности?

Буркнув под нос слово, которое даме знать не пристало, она развернулась и пошла обратно по узкому проходу между стойлами. Ноги ее стучали по земле взволнованными, скорыми шагами. Ее совершенно не касается, с кем вот так проводит время Мина… Господи, да ее вообще не должно касаться, что Мина с кем-то развлекается. И все же …

Порция резко остановилась и оглянулась на дальнее стойло. Вполне может быть, что в это самое мгновение младшая сестра Хита теряет целомудрие. В конюшне. Разве ее собственный недавний опыт плотских отношений не дает ей право иметь хотя бы некоторый авторитет в данном вопросе? Или с уверенностью утверждать, что решения никогда нельзя принимать под воздействием страсти?

Борясь с робостью, Порция прикусила губу, да так, что почувствовала горьковатый привкус собственной крови. Она никогда не была сторонницей мнения, что юные леди должны расти неженками и что им нужно запрещать наслаждаться теми вольностями и приятными занятиями, которые позволены молодым джентльменам. Но хотела ли Мина этого по-настоящему? Или же это просто проявление непокорности, бунт против той строгости, в которой она содержалась? Возможно ли, что в один прекрасный день девушка пожалеет о том, что задрала юбки и отдалась конюху на копне сена?