Читаем Строптивый омега (СИ) полностью

Два последних перечисления ему явно пришли по вкусу. Габриэль уже предвкушал, как они сыграют несколько партеек, как он оккупирует библиотеку, выискивая интересную для себя литературу. Но, а позже, когда сидеть в четырех стенах будет скучно, выберутся в город.

— Не становится легче? — альфа зашел в комнату, держа в руках поднос. — Может, врача вызвать?

— Винсент, я сам врач, — Габриэль приподнялся, скривив забавно лицо, и принял из рук стакан холодного лимонада. Освежающий, он хорошо помогал утолить жажду, а когда холодное стекло омега приложил ко лбу, прикрыл глаза. Минутный кайф.

— Себя лечить сложнее. Сейчас в бассейне вода отличная.

— Это переутомление, только и всего. Пройдет после хорошего отдыха. Единственное, что я бы таблетку принял, голова болит.

— Сейчас принесу, — Винсент вздохнул, вновь поднимаясь. Что ж, он поверит своему доктору-маньяку.

***

Восстанавливаться пришлось долго. После принятия таблетки, Габриэль все же отправился в душ. Он хорошо охлаждал разгоряченную кожу и вместе с тем голову. Они приехали ближе к полудню, сейчас же время переваливало за вечер.

— Я тут подумал, — Винсент сидел кресле, — не хочешь сейчас по округе прогуляться? Места тут красивые, хоть и полно вилл.

— Хочу, — отозвался омега, в этот момент находясь на сто тридцать шестом разе расчесывания волос на правой стороне.

— Ты все еще такой беспомощный, — Винсент с ухмылкой поднялся и перехватил гребень.

— Я и сам могу привести их в порядок.

— Можешь? — цокнул языком Винсент, ловко расчесывая пепельные шелковые прядки.

— Представь себе, — Габриэль поймал взгляд через отражение. — Я как-то справлялся двадцать два года.

— Даже не могу представить как, — Винсент притворно грустно вздохнул.

— Молодец, одной фразой оскорбил до глубины души.

Габриэль опустил глаза на свои руки. От нечего делать он издевался над лентой для волос: перекручивал, заворачивал, наматывал на палец.

— Я ведь их и обрезать могу. Тогда и проблем не будет.

— Если ты посмеешь отрезать волосы, я тебя очень сильно выпорю, — прорычал на самое ухо альфа.

Мурашки поползли по телу. И что главное, не от страха, а возбуждения. Омежья сущность всегда была падка на доминантность альфы. А когда тот показывал недовольство, с соблазняющими рыками, то просто растекалась.

— Но ведь я беспомощный по твоим словам. Не могу с ними справляться.

— А еще куплю кляп, — куснул за ушко, — пополню набор игрушек, — пальцы быстро заплели тоненькие косички с двух сторон.

По сути, от них не было толку, просто дополнительная красота. И сразу ясно, что пойдет омега с распущенными волосами. Так что несчастная лента была положена на свое место.

Винсент уловил взгляд омеги.

— Хочешь с лентой?

Тот лишь коротко кивнул.

Винсент перехватил ленту, собирая волосы в высокий хвост и оборачивая ленту дважды. Затем подхватил две косички и их концы спрятал еще в один оборот ленты, завязывая бантик, который просто свисал под хвост, а косички теперь создавали полукруг, длинной до шеи. Челку Винсент слегка зачесал набок.

Рассматривая созданное на голове чудо, Габриэль не с того ни с сего сделал селфи. А на вопросительный взгляд альфы пояснил:

— С этого дня запечатляю твою и Мейлин фантазию над моими волосами. А затем решу, кто из вас по праву получает приз «стилист года».

— Думаю, главный приз я все-таки и так получил, — Винсент наклонился и поцеловал метку. Приз «стилист года» его не волновал. Волновало нечто совсем другое.

Рука, что все еще сжимала телефон, опять поднялась на уровень лица. Габриэль порылся в функциях, переходя на режим фотосъемки, и сделал еще одно селфи, но уже с альфой.

— Наше первое совместное фото в домашней обстановке, — улыбнулся он, открывая полученный снимок.

— Правда что ли? — удивился Винсент. Ему и в голову такого никогда не приходило, что надо сфотографироваться дома.

— Я недавно об этом подумал. Хотелось бы хоть одну фотографию нас с тобой в фоторамку. Ты так не считаешь? — Габриэль прижался спиной к груди мужчины, и откинул голову ему на плечо.

— Если хочешь, — Винсент обнял за плечи. — Хотя я редко фотографировался, если это нечто не официальное, примерно: «Винсент, надо сделать фото и отправить его бабушке!» «Винсент, иди сюда, надо сделать фотографию и повесить на стену, а то у всех родственников так висит».

— Винсент, надо сфотографироваться со своим омегой, не упрямься, — пародировал Габриэль с тихим смехом.

— Да я как-то не против, если тебе хочется, — усмехнулся альфа, целуя висок.

— Пора уже начинать семейные фотографии.

Габриэль отстранился, уходя к шкафу, куда развесили вещи.

— Семейные фото, — вздохнул Винсент. — Если это будет не формальность, то я не против.

— Не будет со мной никакой формальности, — Габриэль открыл дверцу и за ней скинул с себя халат, оставаясь обнаженным. — Только домашняя обстановка. Не нужно держать лицо и думать над позой. Только быть собой.

— Придется тебе меня этому учить, — Винсент скользнул взглядом по прекрасной фигурке.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Александр Абдулов. Необыкновенное чудо
Александр Абдулов. Необыкновенное чудо

Александр Абдулов – романтик, красавец, любимец миллионов женщин. Его трогательные роли в мелодрамах будоражили сердца. По нему вздыхали поклонницы, им любовались, как шедевром природы. Он остался в памяти благодарных зрителей как чуткий, нежный, влюбчивый юноша, способный, между тем к сильным и смелым поступкам.Его первая жена – первая советская красавица, нежная и милая «Констанция», Ирина Алферова. Звездная пара была едва ли не эталоном человеческой красоты и гармонии. А между тем Абдулов с блеском сыграл и множество драматических ролей, и за кулисами жизнь его была насыщена горькими драмами, разлуками и изменами. Он вынес все и до последнего дня остался верен своему имиджу, остался неподражаемо красивым, овеянным ореолом светлой и немного наивной романтики…

Сергей Александрович Соловьёв

Публицистика / Кино / Театр / Прочее / Документальное / Биографии и Мемуары