Строптивый омега (СИ)

— Начну, наверное, что я забеременел тобой в шестнадцать лет, родил в семнадцать. Родители были в ярости, когда узнали о моем положении. Естественно, они попытались отвезти меня в клинику на аборт. Это же позор семьи. Не знаю как, но тогда я сумел удрать. Какое-то время жил у друзей, знакомых. Об альфе и речи не шло, он заявил, что рано ему становиться отцом. Он был старше меня на восемь лет. Я чувствовал его второй запах. Я был счастлив, что в столь раннем возрасте нашел свою пару. Но получил вот такое вот заявление. Ему ребенок был не нужен. К концу пятого месяца я остался и без друзей, где мог бы продолжать обитать. Родители запугали их чем-то. Я остался один. Отправился по совету одной из мам моего бывшего одноклассника в приют для таких, как я. Не самое приятное место, но выбор состоял, либо я остаюсь в приюте, либо иду на поклон родителям, которые могут точно лишить меня ребенка. Я был разменной монетой для отца. Он обещал меня одному альфе, чтобы укрепить позиции на рынке и что-то еще в этом роде. Я предпочел приют. Хотя они приезжали и заставляли вернуться. Я не хотел. Но тут вставал вопрос, что мне делать, когда ты родишься? Я не работал. Меня попросту не брали. Кому нужен беременный подросток, которому скоро рожать? Правильно, никому. Жил на небольшое пособие, которое хватало для оплаты комнатки в приюте и немного еды. Когда пришло время рожать, я родил мальчишку-омегу. Все, что я успел, это подержать тебя немного на руках, пока в палату не ворвался мой самый главный кошмар — родители. Они заявили, или я пишу от ребенка отказ, либо мне выдают свидетельство о смерти, а ребенка оформят, как подкидыша. Сам понимаешь, и тот, и тот варианты предполагали отдать тебя в приют. Я не хотел выбирать. Но и долго отбиваться не мог. Я устал, меня клонило в сон. Когда я проснулся, тебя рядом не было. А мне сунули заявление с отказом.

Я истерил, кричал. Меня положили в психдиспансер, объясняя это тем, что жизнь во время беременности сыграла со мной такую злую шутку. Когда меня выписали за примерное, скажем так, поведение, ко мне наведался мой дорогой альфа с просьбой показать ему ребенка. Я ему отказал, сказав, что по его милости ребенка у меня отобрали. Он ушел, а спустя время я узнал, что он спился и повесился. Я пытался тебя отыскать, но везде мне тыкали тем, что я сам отказался от ребенка и какой я урод, что, не имея ни образования, ни средств к существованию, я пытаюсь найти ребенка, которому в приюте было лучше. Я пошел учиться на терапевта. Встал на ноги. Тебе тогда исполнилось семь лет. Я попытал удачу еще раз, чтобы забрать тебя, но мне отказали, сказав, что тебя перевели в другой приют в Лондоне, а там твой след потерялся.

Слушая рассказ, Габриэль с каждым новым предложением ужасался все сильнее. Жизнь не его одного потрепала. И что за семья у него такая безумная?.. Под конец, когда Элиот затих, омеге поплохело. Его лицо побелело и он прикрыл рот ладонью, словно его вот-вот стошнит.

— Простите, Элиот, мы до уборной отлучимся, — альфа улыбнулся кивнувшему мужчине, обнимая супруга за плечи и помогая встать.

Встав у крана, омега врубил холодную воду и несколько раз ополоснул лицо. Вроде стало лучше. Но полностью отойти от услышанного он еще не скоро сможет.

— Это кошмар какой-то… Как мне быть?

— А как ты хочешь? — Винсент присел перед любимым на корточки. — Тебе решать. У вас обоих своя жизнь. Вам надо отпустить прошлое или попытаться наверстать упущенное. Решать только вам. Я поддержу любое решение. И Элиот был готов, что эта встреча может произойти только раз.

— Он такой же, как я, — вытерев лицо бумажным полотенцем и выкинув в ведро, Габриэль обернулся к мужу. — Нас обоих потрепала жизнь. И пусть как-то, но он пытался меня найти.

— Жизнь порой ставит перед нами тяжелые испытания, — Винсент обнял любимого, целуя висок.

— Идем обратно.

Винсент кивнул. Элиот все также сидел на своем месте, задумчиво глядя перед собой. Он не сразу заметил возвращение пары. У него видимо была привычка, когда нервничал, что-то делать с руками, и сейчас вновь вертел телефон. Удивил его и немного испугал момент, когда руку накрала чья-то теплая ладонь. Это был Габриэль. Элиот непонимающе и немного испуганно взглянул на сына, ожидая его дальнейшей реакции.