Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977

Мой переводческий багаж, в общем-то, невелик. Я перевел «В стране водяных» и несколько рассказов Акутагавы, единственного писателя, посвятившего все свое творчество одной проблеме — соотношения искусства с жизнью. Его сломало, может быть, именно это. К сожалению, переводы на русский язык этого классика и по сей день оставляют желать лучшего. Совместно с Рахимом я перевел «Луну в тумане» писателя XVIII века Уэда Акинари, роман «Ваш покорный слуга кот» Нацумэ Сосэки.

В. ЗУЕВ …Японского «Гоголя». Кого из ныне живущих японских прозаиков Вы могли бы назвать великим?

A. СТРУГАЦКИЙ. Я знаю там только одного человека, достойного этого титула, — Абэ Кобо. Я перевел его «Четвертый ледниковый период», «Тоталоскоп» и очень странную вещь под названием «Почти как человек», которую так до конца и не понял. Переводить этого писателя — мучительное удовольствие. Я беседовал с ним дважды, и он страшно отбрыкивался от звания фантаста. Но в «Четвертом ледниковом…» он как будто Нудельмана подслушал.

B. ЗУЕВ. В конце подобных бесед, Аркадий Натанович, положено задавать традиционный вопрос о планах и работе…

A. СТРУГАЦКИЙ. Мы сейчас пишем очень большую вещь, самую большую по объему. Это единственное, что я могу сказать о нашей теперешней работе и планах. Впрочем, еще название — «Град обреченный»[112].

B. ЗУЕВ. Очень велик соблазн под занавес задать вопрос о Вашей личной жизни. Может быть, она похожа на Ваши книги?

А. СТРУГАЦКИЙ. Со мною никогда ничего необычного не происходит: живу обычной обывательской жизнью. Правда, было такое в прошлом, что стреляли в меня иногда, бомбы бросали, а в общем — ничего особенного.

Если хотите знать, как мы отдыхаем, то могу ответить, что делать этого чрезвычайно не любим, и в искусстве развлечений далеко не пошли. Не хочу прослыть ханжой, но самое приятное развлечение — это работа.

Из: Липанс Н. Кто поехал в Душанбе

Он вошел — высокий, стройный, красивый. Рубашка в мелкую клетку, американские джинсы, стойка ковбоя — 112 Через четырнадцать лет после этого разговора роман был опубликован в ленинградском журнале «Нева». — В. Зуев.

не мужчина, мечта. Когда мой зять Лёня, многозначительно улыбаясь, произнес: «Знакомьтесь, Аркадий Стругацкий», от неожиданности остановилось дыхание. Да, я познакомилась с Аркадием в Душанбе, в доме моей сестры Людмилы Басовой и ее мужа Леонида Пащенко.

Что писатель делал в Душанбе? Дело в том, что в середине 70-х Стругацких временно перестали печатать. А жить-то надо было. Если Борис, брат и соавтор Аркадия, ученый-астрофизик, жил и работал в Ленинграде, то Аркадий уже давно зарабатывал писательским трудом.

Но однажды Аркадий, как он потом признался, вытянул счастливый билет. Поработать на киностудии «Таджикфильм» его пригласил кинорежиссер Валерий Ахадов, уже известный широкому зрителю как постановщик фильма «Кто поедет в Трускавец». Конечно, Аркадий согласился. Хотя, наверное, его не очень радовала перспектива работы над неинтересным (а надо сделать интересным) киносценарием.

Но Аркадий работал упорно, каждый день «отстукивал» положенные им самим десять или пятнадцать страниц. И это несмотря на постоянные встречи, посиделки, хождения по гостям. Его буквально рвали на части — очень многие литераторы, ученые, известные в республике люди хотели видеть этого знаменитого человека своим гостем.

<…>

Из: Липанс Н. Нельзя ничего приобрести, не утратив

<…>

Ему [АНу. — Сост.] не нравился сюжет, не принял он и саму идею описанного в романе реального факта — насильственного переселения горцев, именуемых ягнобцами, в долину. Естественно, надо было писать о том, как они счастливы в предоставленных им новых домах, квартирах с удобствами, как осваивают новые для них рабочие профессии. В общем, должна получиться кинематографическая сага о преемственности поколений в ратном труде, в то время как бедные ягнобцы бросали комфортные коттеджи и убегали к себе, высоко в горы.

— Господи, — жаловался Аркадий, — теперь понимаю, зачем им понадобился фантаст. Только фантаста надо было приглашать другого, вроде Бабаевского.

Конечно, Аркадию Натановичу нелегко было вникнуть в судьбы неизвестного ему народа, понять их привычки, обычаи, культуру. Каждый из нас помогал ему, чем мог, устраивали консультации специалистов.

Во время работы над сценарием фильма «Семейные дела Гаюровых» Аркадием была написана повесть «Парни из преисподней»[113], которую, на свой страх и риск, под псевдонимом Ярославцев опубликовал журнал «Памир». Когда Главлит (это цензура. — Примечание для молодых) проверял списки опальных авторов, фамилии Ярославцев там, понятно, не было. Вот так была оказана новыми друзьями и конкретно моим зятем Леонидом Пащенко реальная помощь Аркадию — как моральная, так и материальная, что было в то время немаловажно.

После окончания работы над сценарием Аркадий еще несколько раз прилетал в Душанбе. Он полюбил наш город, людей, с которыми общался. И в одном из послед113 Правильно — ЭВП.

них писем он написал: «Всегда вспоминаю Душанбе, Таджикистан. Поверьте, что это был мой самый прекрасный пикник на обочине».