Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники. 1972-1977

О. Ларионова кладет в основу своего рассказа тот гипотетический случай, когда человечество вступает в контакт с цивилизацией гуманоидов, не слишком отличающихся от ХОМО САПИЕНС, но далеко обогнавших Землю на пути исторического прогресса. Альфиане больше знают о Вселенной, они больше могут, они далеко впереди землян во всем, что кажется важным и существенным, им доступно то, о чем земляне еще только мечтают. Естественно в этом случае возникновение некоего психологического шока, если угодно — удара по самолюбию человечества, которое всегда было склонно считать себя средоточием лучшего во Вселенной. Последствия такого гипотетического шока сейчас, разумеется, не поддаются никакому расчету, и потому совершенно правомерна та схема, которую предлагает автор: шок породит взрыв энергичных усилий человечества доказать свое право с честью носить звание Высокоразвитого Разумного Существа. Да, мы гораздо моложе, мы меньше знаем и меньше умеем, но если речь зайдет о том, что составляет суть и основу цивилизации — о гордости, о подвиге, о способности к самопожертвованию, о дружбе и о любви — что ж, тут мы не ударим в грязь лицом и никому не уступим ни в чем.

На таком вот фоне развертываются события рассказа

О. Ларионовой — рассказа о гордости, о подвиге, о жертве во имя дружбы и любви. Рассказ написан ярко, живо, увлекательно. Очень хорошо продуманы и выписаны образы альфиан — представители иного разума получились существами чрезвычайно привлекательными, вызывающими живейшее сочувствие и симпатию, что не так уж часто удается добиться авторам фантастических рассказов. Хороши и люди, хотя на фоне альфиан они и выглядят несколько более схематичными.

Рассказ в целом несомненно удачен, хотя местами и возникает ощущение некоторой затянутости, утери темпа — особенно в диалогах. Может быть, следовало бы вовсе исключить из повествования первый диалог (стр. 25): сам по себе он не очень интересен, а информация, содержащаяся в нем, сообщается читателю ниже. Попадающиеся в рассказе отдельные стилистические огрехи легко устраняются редакторской правкой.

АСКОЛЬД ШЕЙКИН, «ДНИ НАШЕЙ ЖИЗНИ», 39 стр.

Идея рассказа несомненно навеяна последними открытиями и достижениями в области трансплантации человеческих органов. Возникающие в результате этих открытий совершенно уже вненаучные, чисто моральные и социальные проблемы не только чрезвычайно важны и сложны — они требуют скорейшего разрешения по самым очевидным причинам.

Рассказ А. Шейкина поэтому актуален в самом лучшем смысле этого слова, ибо хотя действие там происходит несомненно в будущем (пусть — не очень далеком), события эти касаются — сегодня, сейчас! — каждого честного человека на Земле.

Страницы, посвященные приключениям советского моряка, попавшего случайно на остров, который какие-то богатые мерзавцы превратили в «склад запасных частей человеческих», написаны очень интересно и увлекательно, и можно только пожалеть, что автор уделил этим приключениям лишь часть рассказа, а не рассказ целиком, использовал далеко не все возникающие из заданной ситуации возможности, был излишне, так сказать, лаконичен, описывая остров, его несчастных аборигенов, их странную, исковерканную, недолгую жизнь. Тема «современного Освенцима» настолько важна и интересна, что искусственным и ненужным выглядит обрамление основного сюжета чисто вспомогательным описанием эксперимента по переброске влаги из одного района земного шара в другой. Легко заметить, что рассказ прекрасно читается, если начинать его не с первой, а сразу с 12-й страницы. Мы бы настоятельно рекомендовали автору просто отбросить первые 11 страниц и слегка переделать последние две — рассказ от этого только выиграет в цельности и эффектности.

По нашему мнению, автору надлежит также подумать над следующими вопросами, которые с неизбежностью должны возникнуть почти у всякого читателя:

1. Как попал на остров Абуделькадер? Ведь он, в отличие от прочих аборигенов, явно попал туда уже взрослым человеком — он прекрасно разбирается в обстановке и даже, по-видимому, пытается поднять на острове бунт. Кто же он такой? Жертва? Или, может быть, он проник на остров, уже зная его тайну и намереваясь что-то предпринять против мерзавцев-хозяев?

2. Откуда у Абдулькадера такая изначальная ненависть к Поликарпову? Не может же он не понимать, что советский моряк попал на остров случайно, что к хозяевам он никакого отношения не имеет, что он бежит с этого острова при первой возможности (спасая при этом и самого араба). Недоразумение такого рода не могло бы длиться слишком долго — уж в лодке-то, посреди океана, Абуделькадеру, казалось бы, следовало, наконец, понять, что он имеет дело не с врагом, а с другом.

3. Почему, собственно, рассказ называется «Дни нашей жизни»? На наш взгляд, название это не соответствует ни сюжетному, ни эмоциональному содержанию повести.

Подводя итог, хотелось бы подчеркнуть, что рассказ несомненно интересен и должен быть включен в сборник, но определенные переделки и дополнения (не говоря уже о стилистической правке) представляются нам неизбежными.

<…>