СТРУКТУРЫ ПОВСЕДНЕВНОСТИ: возможное и невозможное

На этих широких и хорошо проветриваемых улицах было полно людей. Отец де Магальянш объяснял: «В сем городе такое великое множество народа, что я не решаюсь сказать это и не знаю даже, как сделать, чтобы мне поверили. Все улицы старого и нового города забиты народом, как большие, так и малые, как расположенные в центре, так и те, что идут к окраинам. И повсюду скопление людей столь велико, что сравнить его можно лишь с ярмарками или с церковными процессиями в нашей Европе»¹²⁰. В 1735 г. отец Дюальд в свою очередь констатировал наличие этого «бесчисленного множества народа,

Пекин в XVIII в.

Схематический план, который показывает расположение трех городов — старого, нового и императорского.

А-искусственный холм во дворце; Б-парадные дворы

(из «Histoire générale des Voyages», t. V. P., 1748)

каковой заполняет эти улицы, и заторы, кои образуются из-за удивительного количества лошадей, мулов, ослов, верблюдов, тачек, повозок, паланкинов, не считая разные сборища в сотню или две сотни человек, что скапливаются то тут, то там, чтобы послушать гадальщиков, плутов, певцов и прочих, читающих или рассказывающих истории, способные насмешить и развеселить, или же разного рода шарлатанов, торгующих своими лекарственными снадобьями и расхваливающих их замечательный эффект. Человека, не принадлежащего к простонародью, могут остановить в любой момент, ежели перед ним не будет ехать всадник, разгоняющий толпу и требующий дать дорогу»¹²¹. В 1577 г. один испанец, чтобы дать представление о том, насколько забиты народом китайские улицы, не нашел ничего лучшего, чем заявить: «Ежели бы вы бросили пшеничное зерно, оно не смогло бы упасть на землю»¹²². Двумя столетиями позднее английский путешественник отмечал: «Повсюду, кругом видишь рабочих со своими инструментами, ищущих нанимателя, и торговцев вразнос, предлагающих свои товары»¹²³. Такая многолюдность улиц явно объяснялась большой численностью населения в 1793 г. Тогда Пекин далеко не достигал по площади Лондона, но был, видимо, вдвое или втрое более населен.

При этом дома еще были низкими, даже дома богачей. Если в них, как это часто бывало, оказывалось пять или шесть квартир, то последние будут размещены не одна над другой, как в Европе, но «одна за другой и разделены большими дворами»¹²⁴. Так что не следует воображать себе на великолепной Чанганцзяй следующие друг за другом многоэтажные фасады, дерзко смотрящие в сторону императорского дворца. Прежде всего, было бы неприлично демонстрировать этакую роскошь перед домом императора, а затем любой из таких частных дворцов по обыкновению выходил на улицу одними только воротами; ворота обрамлялись двумя довольно низкими строениями, которые занимали слуги, лавочники или работники. Так что улицы были окаймлены лавчонками и лавками с вывесками на высоких столбах, часто украшенных матерчатыми флажками. Высокие дома больших господ располагались внутри усадеб, улица же оставалась чисто торгово-ремесленной. Как заметил отец де Магальянш, «такой обычай удобен для публики. Ибо в наших [европейских] городах добрая часть улиц обрамлена домами важных особ; а посему, дабы снабдить себя всем необходимым, надобно ходить далеко-на рынок или в Гавань, тогда как в Пе-киме (и так же обстоит дело во всех прочих городах Китая) имеешь возможность купить у самых своих ворот все, чего только можно пожелать для домашнего хозяйства и для того, чтобы прокормиться, и даже для развлечения, ибо сии маленькие дома суть склады, кабачки или же лавки»¹²⁵.