Струна

— Ничего, — развел я руками, подумав, что в данный момент основательно покривил душой. Вполне возможно, если патронажный отдел загребет центр к себе, очень скоро тот превратится в еще один филиал «Веги». Вот уж разгуляются господа Валуев да Ситрек, под чутким руководством главвоспитателя Геннадия… того, который без отчества… — Николай Натанович, бандиты желающие превратить ваш центр в бордель — это реальность. Никакие Фонды защиты прав несовершеннолетних не насылали на вас братву. Поймите, никакая это не «разводка». Все произошло исключительно само собой, потому что это сейчас творится по всей стране! Вы разве не замечаете? У вас есть выбор — оставить все как есть или же принять нашу сторону. Мы не будем требовать от вас…

— Будете, — Николай Натанович удивительно быстро метнулся к столу и склонился надо мной, сильно подавшись вперед. — Будете — и все станет как раньше. Как в те годы, когда к нам толпами ходили комиссии, пытаясь проверить нашу благонадежность, повесить еще десяток портретов вождей и вбить в детей лишнюю тонну политинформации! Вы понимаете, к чему всё это ведет? Вся эта ваша «Струна»?! Понимаете?

— Николай Натанович, — мне показалось, что директор близок к истерике. Впрочем, теперь стало яснее, почему он столь болезненно отнесся к идее контроля сверху. — Николай Натанович, мы же с вами интеллигентные люди. Давайте наконец возьмем себя в руки.

Похоже, он был близок к тому состоянию, когда человек еще хорохорится, но некая внутренняя преграда в его душе уже сломалась. Упоминание об интеллигентности, тем более в моих устах, заставило его успокоиться и он снова уселся напротив.

— Мы не намеренны проводить какую-то идеологию, учить чему-то детей, что-то разрешать или запрещать. Мы лишь хотим сохранить здесь детское учреждение, а не бар или казино. Понимаете, Николай Натанович, у нас есть главное направление, от которого мы никогда не отступим, остальное же можно менять в достаточно широких пределах. Вы согласны?

— Да, — часто закивал он. — Согласен… Послушайте, Константин, вы ведь и правда поможете нам, даже если мы не примем ваши условия. Ведь так?

Интересно, что следует ответить? Принципы дипломатии требуют надавить еще раз, но я не могу больше врать.

— Да, — сказал я. — Поможем.

Какое-то время он молчал, глядя на дно своей чашки, к которой так и не притронулся. В линзах его очков я видел блики солнца, отражавшиеся до того в чае. Николай Натанович размышлял. Он тоже не знал, что сказать.

— Что ж, это великое дело, — наконец произнес он. — Великое и опасное, Константин. Вы взяли на себя огромную ответственность, и вы, возможно, единственные, кто действительно преисполнены благих намерений. А помните, куда они ведут? Вы великие люди, но вы слепы… Возможно, молодость… Да, пожалуй. Вы просто не понимаете последовательности. Идеология неизбежно порождает контроль, а контроль в свою очередь питается идеологией. Возникает устойчивая связка… Возможность диктата всегда ведет исключительно к диктатуре. Это семя зла, которое рано или поздно, но обязательно всходит — такова уж наша почва… Нужно быть величайшим умом, гением гениев, чтобы вовремя суметь свернуть. И в истории таких не наблюдается. Кроме разве что Будды или Христа. Да и то… Вы понимаете меня, Константин?

— Да, — кивнул я. — Мы делаем все, чтобы этого не случилось, а уж как получается…

— Делай что должно, и будь что будет? — понимающе прищурился Николай Натанович.

Такая откровенность с посторонним! Пожалуй, меня не успеют разоблачить по-настоящему, я раньше погорю на нарушении внутренних правил и снова отправлюсь в любимый мой коридорчик.

В родной закуток…

— Я постараюсь оказать вам помощь, — сказал я. — Вы не хотите протекции с нашей стороны. Только разовое вмешательство. Не более…

В этот миг у меня сработала «мыльница».

— Простите, служба.

Он виновато улыбнулся и только руками развел. Разумеется, черная кругляшка вызвала у него ассоциации не с инвентарем педагога-энтузиаста, а с экипировкой спецслужб.

— Шеф, у нас гости! — по голосу чувствовалось, что Маус кривляется.

— Сейчас подойду. Не впускайте их, — я спрятал «мыльницу» обратно в карман. — Хотите вы или нет, но поработать нам все же придется. Приехали наши милые «бандисмены». Уж простите, Николай Натанович.

— Что вы! — усмехнулся он. — Никаких проблем! Работайте на здоровье!

Он издевался. Он все еще нам не верил.

Грузчиками дело не ограничилось. Помимо «Газели» с курившими возле нее мужиками я заметил еще и хозяев, приехавших контролировать процесс. И это как раз было нам на руку.

Какой толк говорить с пролетариями, которые даже не знают, на кого работают? Разумеется, фирма «Зимин и сыновья» прибегла к помощи службы платных перевозок. Опыт показывает, что с простыми парнями, у которых ничего кроме рук, машины и заказа отродясь не было, бороться гораздо труднее. Их не интересуют разборки боссов, но своего куска они не упустят.