Струны любви

— На самом деле ты калечишь мои песни, превращаешь их в монстров, а они ведь — совсем другие. Но сейчас меня волнует совсем не это. Я переживаю за Лейси. Она прекрасная, удивительная девушка. А ты, значит, крутишься вокруг нее только для того, чтобы уложить в постель? Ты не заслуживаешь ее, как не заслуживаешь моих песен.

Элай умолк, чтобы перевести дух. А следующие слова произнес твердым не терпящим возражений голосом:

— Так вот, с этого момента мои песни будут принадлежать только мне. Я не отдам тебе их на растерзание. И убери свои грязные руки от Лейси.

— Твои песни?! — внезапно раздался женский голос у него за спиной.

Вздрогнув от неожиданности, Элай повернулся к Лейси и тотчас же понял: она услышала слишком много, так что уже невозможно было вернуться ко лжи, притворству и отчужденности последних дней. Элай заглянул в ее прекрасные полные сердечной боли глаза. Он знал, что следующие его слова ее ошеломят, возможно, ужаснут, но все же он произнес:

— Привет, Любовь.

Глава 23

Голова у Лейси закружилась, и она, покачнувшись, едва удержалась на ногах. Она уже давно стояла у двери и потому узнала много нового — оказалось, например, что Джакс думал только о том, как бы затащить ее в постель. Но самое поразительное — совсем не это. Лейси почувствовала, как у нее на секунду остановилось сердце, а в ушах зазвенело от прилившей крови, когда она услышала, что песни «Блу Хиллз» писал не Джакс, а Элай. Ей казалось, что ничто не могло поразить ее сильнее, чем эта новость. Но когда Элай повернулся и поздоровался с ней, назвав Любовью… О, эти его слова едва не сбили ее с ног.

Тут Лейси вдруг почувствовала руку Джакса у себя на талии, а затем услышала его голос.

— Привет, куколка, — сказал он, поцеловав ее в щеку. — У нас с Элаем тут спор о музыке.

— Нет! — Лейси помотала головой и решительно отстранила его руку. — Нет, вовсе не о музыке.

— Не знаю, что ты услышала, но я уверен, ты все неправильно поняла. Не думай, что я не хочу тебя. Все совсем наоборот!

— Нет, — повторила Лейси, неотрывно смотревшая на Элая. — Что значит «мои песни»? — спросила она его.

Элай молча вздохнул, и Лейси, скрестив на груди руки, повернулась к Джаксу.

— Что это значит? Разве песни для группы пишешь не ты?

— Ну… куколка, ты ведь в курсе, как это происходит у музыкантов. Мы работаем вместе. Это наши общие песни.

— Кто их пишет, Джакс? — упорствовала Лейси. Она решила во что бы то ни стало получить ответ на этот вопрос — ведь он был для нее самым главным.

Тут Джакс развернул ее к себе и положил руки ей на плечи.

— Лейси, ну какая разница, кто пишет песни? Не говори, что ты из тех девушек, которые предпочитают незаметных поэтов, а не лидера группы.

Лейси отшатнулась от него и прикрыла рот ладонью.

— Боже мой… — прошептала она. Ей вдруг стало так тошно, что… Казалось, ее вот‑вот действительно вырвет.

Джакс тем временем продолжал:

— Но я ему помогаю. Далеко не все в наших песнях принадлежит ему. Именно я превращаю их в хиты. Их душа — она моя. Я даю им…

Джакс взмахнул перед собой рукой, явно намереваясь изобразить свой любимый жест, но Лейси его остановила.

— Джакс, пожалуйста, не надо. Не указывай на свой живот или на пах. Сейчас не время для шуток. — Лейси только сейчас поняла: на самом деле она всегда знала, что Джакс — редкостный эгоист. Но она мирилась с его выходками, потому что верила: в душе он — совсем другой. Увы, оказалось, что вокалист «Блу Хиллз» — просто тщеславный эгоист, не более того. А вот Элай… Ей требовалось последнее подтверждение, и она спросила: — Джакс, это ты убрал припев в «Годриковой Впадине?»

Самодовольная улыбка выдала его еще до того, как он заговорил.

— Да, конечно. Я добавил ту часть, где можно петь с залом. Замечательная идея, правда?

— Боже мой… — Лейси опять прикрыла рот ладонью — на этот раз потому, что ей хотелось кричать от переполнявшей ее радости.

Собравшись с духом, Лейси наконец повернулась к Элаю. И теперь она смотрела на того, на кого ей следовало смотреть все это время.

— Значит, это ты?

Кадык Элая дернулся. Нервно сглотнув, он ответил:

— Да, я.

От этих его слов Лейси лишилась дара речи — словно захлебнулась в накатившей на нее волне счастья. Отчаяние и тоска последних дней растаяли в ее сердце как лед под жаркими лучами солнца. Она изо всех сил пыталась наладить отношения с Джаксом, но чем больше времени проводила с ним, тем больше ей не хватало Фолкса и их разговоров в Сети. А Элай… О, как она тосковала без его улыбки, без его прикосновений! Без его глаз и какого‑то особенного взгляда, от которого все тело покрывалось горячими мурашками. Но больше всего ей не хватало чувства собственной значимости, которое каким‑то образом дарил ей Элай. Рядом с ним она чувствовала себя главным и самым интересным номером концерта, а рядом с Джаксом — второстепенным артистом, предварявшим выход звезды. Но Фолксом оказался не он, а Элай, так что все стало на свои места, и ей больше не надо подавлять свои чувства к нему. Ах, какой головокружительный поворот судьбы!