Струны любви

Элай сначала ужасно огорчился, но потом понял, что Лу прав — так действительно будет лучше. Но, конечно же, он вовсе не собирался отказываться от Лейси. Нет‑нет, у них все только начиналось. А может, следовало хотя бы отправить ей сообщение? Нет, пожалуй, не стоило. То, что он хотел сказать Лейси, лучше говорить, глядя прямо в глаза. И вообще, надо было сначала разобраться с Джаксом, а уж потом бороться за Лейси по‑настоящему.

Когда их наконец пригласили в палату, они не сразу смогли поговорить с другом — там постоянно сновали врачи и медсестры. Джаксу сделали рентген и сказали, что надо срочно что‑то зашивать. Затем, когда он опять начал вопить от боли, пришла медсестра и поставила капельницу. Но теперь он наконец‑то успокоился. И даже улыбался — точь‑в‑точь как в тот день, когда еще в колледже объелся галлюциногенных таблеток.

— Ну что, тебе лучше? — спросил Лу.

— Да, теперь гораздо лучше.

Хотя доктор рассказал им о кое‑каких деталях, о главном он умолчал из‑за врачебной тайны. Но Элаю надо было знать все.

— Так что же именно произошло? — спросил он.

— Ага, тебе нужны подробности…

— Нет, просто расскажи коротко, что случилось.

Но Уэс тотчас заявил:

— А мне, пожалуйста, все в деталях.

Джакс широко улыбнулся.

— Что ж, мы с Мишель занимались… сами понимаете чем. Дошли почти до финала. Там был большой дубовый стол, и я лежал под ней, пока она скакала на мне, сидя задом наперед. — Джакс задвигал бедрами и сделал широкий жест руками, как бы очерчивая контуры женской фигуры.

— Может, не надо? — Элай не представлял, как Джакс мог так жестикулировать с капельницей на руке. Вероятно, доза обезболивающего была весьма приличной, потому он и говорил так медленно.

— Ничего, я в полном порядке. От морфина у меня приход. Тако‑о‑ой приход… Так вот, а потом она вдруг сделала «мостик»… Ну, откинулась назад и поцеловала меня. В тот момент я и услышал, как в моем хозяйстве что‑то… ну, как бы разорвалось.

Лу с Уэсом невольно застонали, а Элай заерзал на стуле, испытывая ужасно неприятные ощущения в паху.

— О боже… — пробормотал Лу.

— А что, правда разорвалось?.. — пробормотал Уэс.

— Клянусь, — кивнул Джакс. — А потом — такая жуткая боль, что я чуть не умер. Сознание я точно потерял, да?

— Ага, — подтвердил Лу. — Тогда‑то твоя телка и нашла меня. Когда я к тебе пришел, ты только начал приходить в себя.

Почесав в затылке, Уэс сказал:

— Значит, она сделала «мостик»? Где же ты, парень, такую гимнастку нашел?

— Да уж нашел… — Губы Джакса расплылись в ухмылке. — Ведь Мишель — и впрямь гимнастка. Самая настоящая.

— Ого!.. — в один голос воскликнули Лу с Уэсом. И оба захлопали в ладоши.

«Боже, они ведут себя как дети», — со вздохом подумал Элай.

— А где сейчас Мишель? — спросил он. — Ей не кажется, что стоит навестить тебя в больнице?

— Она хотела, но я запретил, — ответил Джакс. — Еще журналюги пронюхают и решат, что она — моя девушка. Тут и конец моей репутации холостяка.

— Какие журналисты? Какая репутация? Ты у нас что, суперзвезда? — Элай в изумлении уставился на приятеля.

— Старик, ты целый день ведешь себя так, будто дерьма наелся. Давай‑ка остынь, и тогда я поделюсь с тобой таблетками, которые мне тут дают, — с ухмылкой пробормотал Джакс.

Элай нахмурился. Все это уже начинало его раздражать.

— Мне не нужны таблетки, — проворчал он. — И остывать тоже ни к чему. — Он старался говорить спокойно, но с трудом сдерживался.

— Ты все насчет того, что было раньше? — спросил Джакс. — А я‑то думал, ты дашь мне передышку. Ну… учитывая то, что со мной случилось.

— Да, я насчет того, что было раньше. Но имею в виду не сегодняшний наш разговор, а то, что было задолго до него. Дать тебе передышку? Отличная идея. Я так и поступлю. Но не надейся, что сегодняшний разговор забыт. Так вот, я больше не отдам тебе ни одной песни. И хочу сказать еще кое‑что… Я ухожу из «Блу Хиллз». Так что передышка у тебя будет долгой. — Вот он наконец‑то и сказал эти свои слова. Выходит, Джакс сломал не только свое хозяйство, но и всю группу. Но ничего, переживет. Ему ведь дали обезболивающее…

Уэс выпрямился и округлившимися глазами уставился на Элая.

— Ты уходишь из группы?

— Джаксу сейчас будут делать операцию, — вмешался Лу. — Не самое лучшее время и место для такого разговора. — Руки у менеджера задергались почти как у Джакса, но вовсе не от наркотика; было очевидно, что заявление Элая очень его взволновало.

— Ты прав, Лу, но я не могу ждать. Видишь ли, я думаю, наш вокалист ведет себя… — Тут Элай решил, что говорить это надо не менеджеру, а самому Джаксу. Повернувшись к нему, он сказал: — Я думаю, ты делаешь все эти глупости, так как считаешь, что рок‑звезда именно так и должна вести себя, — мол, надо обязательно что‑то менять в песнях, чтобы прослыть талантливым музыкантом. Но тебе даже в голову не приходит, что ты хорош и такой, какой есть. Поэтому ты постоянно калечишь песни и режешь вены — делаешь это ради того, чтобы тебя заметили.

Джакс отвел глаза и пробормотал:

— Я делаю это ради искусства… — Однако в голосе его не было уверенности.