Струны: Собрание сочинений

Однако в действительной жизни он не находит, а только может себе представить и ярко изобразить среду, воспринимающую художества с тою же силой, с какою поэт его творит. Это было,

Когда на играх Олимпийских,
На стогнах греческих недавних городов Он пел, питомец муз.

(Рифма)

Теперь же певец – «сам судия и подсудимый». Однако – истинная поэзия для него действенна:

Душа певца, согласно излитая,
Разрешена от всех своих скорбей.

Разрешает ее – «Гармонии таинственная власть».

А вот как Боратынский понимал гармонию и как к ней восходил: вот на человека –

Одни других мятежней, своенравней
Видения бегут со всех сторон:
Как будто бы своей отчизне давней,
Стихийному смятенью отдан он.

(NB – «древний хаос» Тютчева)

(«Последняя смерть»)

Нам надобны и страсти, и мечты,
В них бытия условие и пища.

(Череп)

И веселью, и печали
На изменчивой земле
Боги праведные дали
Одинакие криле.

(«Наслаждайтесь…»).

Две области: сияния и тьмы
Исследовать равно стремимся мы.

(«Благословен святое возвестивший…»)

Страстей порывы утихают;
Страстей мятежные мечты
Передо мной не затмевают
Законы вечной красоты.
И поэтического мира
Огромный очерк я узрел
И жизни даровать, о лира!
Твое согласье захотел.

(«В дни безграничных увлечений…»)

См. еще о гармонии: «В глуши лесов…» – «Звезда» – «А. А. Воейковой» – «Она» – «Лазурные очи» – «На смерть Гёте» – «Весна» – «Ахилл» – «Еще как патриарх» – «Молитва». Власть гармонии – таинственна:

Ту назови своей звездой,
Что с думою глядит
И взору шлет ответный взор
И нежностью горит.

(«Звезда»)

Ты полон весь мечтою необъятной,
Ты полон весь таинственной тоской.

(«Она»)

И при тебе душа полна
Священной тишиной.

(«А. А. Воейковой»)

И на строгий Твой рай
Силы сердцу подай.

(«Молитва»)

Гармонии таинственная власть
Тяжелое искупит заблужденье –

действенное значение поэзии.

И если бы Боратынский верил в душу, всецело его душе отвечающую по способности и силе восприятия его творений, то не только о своей душе сказал бы он:

И чистоту поэзия святая,
И мир отдаст причастнице своей.

Но – эта чистота и этот мир для другойдуши, если они – следствия истинного символического искусства, лежат уже вне его, т. к. символизмискусства лежит внеэстетических категорий. И певец, поскольку он выражает не личное, не свое, а – «старец нищий и слепой» — беседует с музою всенародной –

Безымянной, роковою, –

поскольку он… не поэт:

Ты избранник, не художник! –

говорит ему Боратынский:

Попеченья гений твой
Да отложит в здешнем мире:
Там, быть может, в горнем клире
Звучен будет голос твой.

(«Что за звуки мимоходом…»)

(Как, однако, построить эстетику символического искусства, если символизм лежит вне эстетических категорий?)

Вот отрывочные примеры того, как Боратынский понимал и в отдельных чертах практически создавал поэзию как искусство символическое. Еще такие черты.

Будить в слушателе ощущения непередаваемые. Почти все лучшие стихи Боратынского таковы.

Вызывать чувство связи вещей, эмпирически разделенных. Простейшие примеры: «Рифма» и «На посев леса».

Слова – эхо иных звуков. Особенно чувствуется, например, в пьесах: «А. А. Воейковой» – «Своенравное прозванье…»– «Звезда» – «Буря» – «Она» – «Как много ты в немного дней…»– «Небо Италии» – «Недоносок» – «Рифма» – «Молитва» и др.

Творить малое великим: наглядные примеры – совсем по–разному: «Филида» – «Что за звуки мимоходом».

Эластичность образа, его внутренняя жизнеспособность.

Актуальная свобода. – Всё это есть в поэзии Боратынского, – не потому ли, что он, как художник – и певец, и живописец – пластик, и – тайновидец, правящий волею того, кто отдается ему?

* * *

Боратынский – поэт противочувствий, художник разлада, для него душа человеческая – «недоносок», витающий –

крылатый вздох
Меж землей и небесами;