Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Свои сомнения относительно правомочности подобного взгляда на кустарную промышленность Струве высказал еще в «Критических заметках»[414] и не касался этого вопроса до тех пор, пока в 1897-98 годах в ходе полемики с Павлом Милюковым[415] ему не представилась такая возможность. И тогда он с присущей ему безапелляционностью заявил, что российская кустарная промышленность никогда не была «натуральной» или «народной», но всегда — капиталистической. Для обоснования своей точки зрения ему пришлось обратиться к работам Карла Бюхера, разработавшего систему классификации типов экономических систем, базовым критерием которой стала дистанция между производителем и потребителем. Согласно Бюхеру, первым, самым примитивным типом экономической системы является кустарное хозяйство, в котором эта дистанция попросту отсутствует, поскольку производитель одновременно является и потребителем. Следующим, промежуточным типом является городское хозяйство, в котором дистанция уже ощутима — работа производителя определяется заказом потребителя, а готовый продукт передается потребителю непосредственно производителем. В системе, которую Бюхер назвал «национальным хозяйством», товары циркулируют, то есть, прежде чем попасть к потребителю, они проходят весьма сложный путь. По Бюхеру, существовавшие на Западе гильдии производителей относятся к городскому типу хозяйствования, так как они работали, следуя полученному заказу. Исходя из этой схемы Струве отнес российскую кустарную промышленность к третьему типу, то есть к «национальному хозяйству», поскольку она всегда производила товары, предназначенные для огромного рынка, на котором их приобретал неопределенный потребитель. Разумеется, кустарная промышленность была более примитивной, чем фабричная, тем не менее она во многом была сходна с ней. В наличии традиций, созданных существованием кустарной промышленности, Струве видел основную гарантию того, что становление крупной капиталистической промышленности в России встретит не столь сильное, как это было в некоторых западных странах, сопротивление со стороны сил, инициированных предшествующей системой производства.

Струве не стал заниматься историей российской промышленности, поскольку эту тему разрабатывал его друг Туган-Барановский. В 1898 году Туган-Барановский издал труд «Русская фабрика в прошлом и настоящем» — серьезное историческое исследование, в котором опровергалось представление о крупной российской промышленности как «искусственном» для страны образовании, а также наличие конфликта между «народным» и «капиталистическим» производством. Струве приветствовал эту книгу как последний гвоздь в крышку гроба теории «народного» производства[416].

Вчитываясь в работы Струве, посвященные истории крепостничества и кустарной промышленности России, можно только поражаться тому безудержному потоку мыслей и фактов, который характерен для большинства его работ. Даже если допустить, что он был прав, утверждая, что крепостное хозяйство накануне отмены крепостного права находилось в состоянии подъема, а не упадка, то все равно довольно трудно поверить, что в дореформенной России было столько аграрных новаторов, как это представляется из нарисованной им картины. Даже если русский кустарь производил продукцию для неопределенного и удаленного рынка, делало ли это его хоть в какой-то мере похожим на капиталистического предпринимателя? Надо сказать, что взгляды Струве на историю современной российской экономики были бы более убедительными, если бы он дал себе труд тщательнее отбирать факты и свидетельства и аккуратнее формулировать свои выводы.

И тем не менее, несмотря на все эти промахи и недочеты, его самоуверенное, сделанное еще в 1898 году, предсказание о том, что когда-нибудь, несмотря на их явную парадоксальность, наука обязательно примет его открытия[417], вполне подтвердилось. Более поздние работы по истории дореформенного сельского хозяйства в России доказали правильность его основной гипотезы — о подъеме сельской экономики в последние годы крепостничества[418]. А его положение о капиталистическом характере российской кустарной промышленности было принято и детально разработано историками экономики, начиная с Туган- Барановского и далее[419]. Таким образом, Струве внес существенный вклад в историю российской экономики в то время, когда эта наука находилась еще в зачаточном состоянии. И если принять во внимание его молодость и ту скорость, с которой он делал свои открытия и формулировал следовавшие из них выводы, можно только удивляться столь блистательным результатам его деятельности.

Глава 9. Ревизионизм

Всю первую половину 1898 года Струве был поглощен работой над своими историческими исследованиями, в которых за короткое время достиг столь значительных результатов. Однако к концу года его настроение начало меняться — он становился все более нелюдимым и раздражительным.