Струве: левый либерал 1870-1905. Том 1

Однако само по себе это ощущение личной и всенародной пришибленности было неспособно инициировать политическую активность, и на это были две причины. Первая заключалась в том, что, следуя привитому ей кодексу дворянской чести, образованная элита общества чуралась нелегальной деятельности. Второй причиной было то, что эта элита страшилась стихии крестьянской массы, в глубине которой, как ей казалось, таились необузданные страсти разрушительного характера — именно это опасение заставляло ее воздерживаться от тех действий, которые могли быть истолкованы крестьянами как признак ослабления власти. Поэтому большинство постреформенных русских либералов были либералами скорее консервативного, нежели демократического толка. Вместо того, чтобы стремиться к политической деятельности, они сосредоточивались на решении практических вопросов в области культурной и общественной жизни, уповая на то, что усилия такого рода постепенно поднимут как интеллектуальный, так и материальный уровень жизни страны до той отметки, начиная с которой можно будет надеяться на появление в обозримом будущем в России возможности организации свободного общества. Они шли работать в земства, в органы городского самоуправления, служили мировыми судьями, помогали организовывать сельскохозяйственные товарищества. Осуществляя свою программу «малых дел», они настойчиво избегали как идеологии, так и политики.

Вплоть до наступления XX века русские либералы лишь дважды переходили обозначенную ими для себя границу, и оба раза без особого успеха.

Первый всплеск политической конституционалистской активности имел место в 1862 году — сразу же после провозглашения манифеста; в то время сразу несколько дворянских собраний выдвинули ряд требований, составивших своего рода программу весьма умеренных правительственных реформ. Некоторые из них присоединились к предложениям, сделанным в январе 1862 года Иваном Аксаковым, — об отмене дворянских привилегий и о введении равенства перед законом. В Твери дворянское собрание пошло еще дальше и практически единогласно приняло решение добиваться от царя созыва собрания народных представителей, демократически избранных и представляющих всю Россию. Власти немедленно отреагировали на все эти обращенные к ней предложения: главные лидеры либеральной партии были арестованы и отправлены в ссылку Не найдя поддержки среди большинства населения страны, движение стало затихать. Оно полностью сошло на нет к 1863 году, когда, под предлогом усмирения польского восстания, правительство начало разжигать националистические страсти, направляя их против внутренней оппозиции[603].

Последующие пятнадцать лет идея конституции оставалась под спудом. Вторая попытка оживить ее была предпринята уже в самом конце царствования Александра И. Впервые осознав серьезность революционного движения, правительство в 1878 году стало домогаться поддержки общества. Теперь оно просило оказать ему помощь в борьбе с мятежниками, в качестве платы обещая наконец-то инициировать в стране политические реформы. Бюрократический аппарат воспринял этот новый правительственный курс как команду проявлять терпимость по отношению к политическому самовыражению «респектабельных» общественных слоев. Поэтому бюрократия не стала прибегать к каким-либо запретительным мерам, когда в 1878 году несколько земств вновь обратились к идее политической либерализации. В марте 1879 года руководителям трех земств (Твери, Чернигова и Москвы) было разрешено встретиться в Москве и сформировать Земский союз, открыто конституционалистский по своей ориентации. Лидерами этой организации стали Ф. И. Родичев (Тверь) и И. И. Петрункевич (Чернигов). В это время Петрункевич вступил в переговоры с «Народной волей», надеясь, что сумеет убедить ее лидеров отказаться от тактики террора и объединиться с земствами в борьбе за политическую свободу. Однако перспектива создания либерально-радикальной коалиции довольно быстро сошла на нет: 1 марта 1881 года бомба террориста оборвала жизнь царя и тем самым выбила почву из-под ног администрации, которая, опираясь на поддержку Александра II, пыталась прийти хоть к какому-то согласию с обществом[604].

В этом же году, после некоторого колебания, правительство окончательно решило впредь разбираться со всеми дальнейшими покушениями на его власть не путем переговоров, а путем репрессий. Возглавив значительно увеличенные и централизованные полицейские силы, министерство внутренних дел превратилось в мощную службу политического контроля. Началась эра «контрреформ» — все обещания 1879–1881 годов были забыты.