Сцена после титров (СИ)

Младенец Джон кажется мальчишке смешным, но от него вкусно пахнет молоком и он забавно кривляется, вот только кричит по ночам. Папа всё чаще пропадает на работе, и маленький Джеймс действительно превращается в единственное мамино спасение.

Джеймсу двенадцать, когда появляется ещё один брат, Джордж. Однако он уже профессионал по части младенцев, так что в этот раз и матери, и ему приходится куда легче.

В четырнадцать рождается сестра – Ребекка, и Джеймс одновременно рад и растерян. Что делать? Как с ней обращаться, играть, разговаривать?! Она же девочка! Они же вообще другие!

Но мама улыбается ему и говорит, что нужно просто быть нежнее. И показывает, как держать малышку. Вроде различий нет, но парень всё равно волнуется - она же ещё мельче, чем были братья!

Мама для Джеймса – самая важная часть семьи. Она всегда его поддерживала, всегда помогала, отдавала последнее, не спала и не ела, но старший сын и остальные дети были одеты в чистые, опрятные вещи и накормлены.

Отца Джеймс почти не помнил, он не играл в его жизни особой роли. Очень часто пропадал на работе, в поездках, а деньги передавал маме. Сын рос мужчиной благодаря улице и секции бокса.

Но когда Джеймсу было семнадцать, мама, чьи глаза и улыбку он унаследовал, заболела. Туберкулёз. Её состояние ухудшало и постоянное недоедание, которое в разгар Великой депрессии было обычным делом, и частые роды. Красивая, всё ещё молодо и привлекательно выглядевшая женщина сгорела за два месяца.

Мама была для него светом, и вот этот свет погас.

Для старшего сына это был удар. Не плачущий от переломов и даже во время похорон, держащийся ради братьев и сестры, Джеймс разрыдался от боли потери в маленькой квартирке Стива, пряча лицо в худом плече. Это была страшная ночь для парня, оставшегося единственным кормильцем в семье.

Парень молниеносно превращался в мужчину…

Ава так распереживалась, что сначала даже не заметила тоненькой трели замка. Вот оно. Семнадцать лет – переломный момент в жизни Джеймса Бьюкенена Барнса, когда умерла его мама.

Три удара, и она со слезами на глазах выпала в реальность, успев заметить стоящего рядом Стива, с готовностью подхватившего её тело.

***

- Ради бога, Барнс, сколько можно вздыхать? Это всего лишь небольшая прогулка!

- Небольшая? Вы около каждого ларька застреваете на час!

- Что б ты понимал в шопинге, призрак коммунизма, - шепотом буркнула Маклауд, закатывая глаза.

Копающаяся рядом с ней во всяких самодельных бусиках-браслетиках Шури совсем неженственно хохотнула.

- Сыворотка суперсолдата улучшает и слух, к твоему сведению, - также шепотом сообщил ей Джеймс, недвусмысленно подавая руку и помогая подняться с корточек сначала одной девушке, потом второй.

Джентльмен, ага.

- Деспот, - фыркнула Ава. – Ты просто вредничаешь, что мы не купили те бусики из стекла. Они действительно так подходили к твоим глазам…

- Аврора, - якобы жутко сурово глянул на неё Зимний солдат этими самыми глазами.

- Ага, устрашилась, честное слово, - покивала рыжая, мельком взглянув на него. – Не переживай, я поделюсь с тобой своими запасами. Благо, этого добра у меня теперь хоть солить…

Сестра Т’Чаллы, наблюдая за этими двумя, лишь качнула головой.

Когда Маклауд влетела к ней в лабораторию с «суперской идейкой» а-ля «Женщина, нам пора пошопоголить!», Шури предполагала нечто подобное. Пациента давно нужно было выгулять, но подобрать кандидатуру на роль наблюдателя было сложновато. Роджерс помогал брату с чем-то сверхсекретным, а сама девушка побаивалась брать на себя такую ответственность. А ну как его перемкнет в толпе народа?!

- Как говорил мой дед: «Не ссы, лягуха, болото будет нашим!» – прочитала тогда её мысли Аврора, ненавязчиво тесня к выходу, пока Шури смеялась над забавным выражением. – А потом шлёпал по губам, ибо «леди не должны знать таких слов».

Ава, при всей своей болтливости и прямолинейности, не раздражала сестру короля. Возможно, благодаря телепатии, а может, просто сама по себе, она умела быть тактичной и незаметной. Она внимательно слушала и знала, когда промолчать, а когда – сказать то, что человеку надо услышать.

Да, она часто была шумной, бойкой и во многом – беспардонной, но Шури видела за этим её страх людей и новой боли. И потому ещё больше ценила верность и умение хоронить чужие тайны.

А ещё вакандского гения забавляло её отношение к Барнсу. Большинство людей во дворце весьма настороженно и с откровенной опаской относились к бывшему киллеру Гидры. Если встречали на лестнице или в лифте, непременно опускали глаза, не разговаривали и вообще всячески старались слиться с предметами мебели.

Маклауд же едва ли не без стука заходила в его комнату, сходу заваливая немного ошарашенного мужчину информацией.

- Пойдешь с нами гулять, - закончила излагать план действий Ава, подходя к окнам.

- А если я не согласен? – с лёгкой ухмылкой спросил Барнс.