Сценарий для Незалежной

За оградой сначала послышался шепот, потом окошечко вновь с треском распахнулось, и тот же голос громогласно гаркнул:

— Уймись, оглашенный, чего тебе надобно?!

— Оружия нам, Господи, надо! Скажи американскому президенту, чтобы дал, а то просим… просим, ан не дает пока! Может, ты на него повлияешь?

За воротами помолчали, затем в недоумении спросили:

— Что за бред, Филабред?! Какое оружие? Никак про заповедь «не убивай» позабыл?! Назови сначала пароль, потом говорить будем!

«Вот мать честная, — растерялся раскольник, — а пароль-то я не знаю!», — но решил попробовать и с воодушевлением воскликнул:

— Слава Украине! Героям Слава!

— Пароль неверный!

Гость сделал еще одну попытку.

— Да здравствует США! Окама — герой!

— Э… тебе не сюда, борода! Тебе вниз нужно… в американский отдел!

— Да нет же, мне с тобой поговорить надо! Я же Патриарх Киевский, а не американский! — в отчаянии воскликнул неудачник, но бесстрастный голос произнес:

— Третья попытка… три неверных ответа и отправишься на нижний уровень, в отделение под названием «АД», там решат все твои вопросы!

Патриарх задумался.

— Евросоюзу хвала! Муркель — наша мать!

За оградой засмеялись.

— И куда лезет этот древний пентюх? Пароль не знает! Заповеди, паразит, не читал! Не будет тебе моего божьего благословения, так и знай! А сейчас, отправляйся-ка ты вниз… там тебя уже давно ждут… будешь вместе с другими иродами новый пароль учить: «Слава России! Путин — миротворец!».

Над Донбассом стоял людской стон! Каменными руинами громоздились церкви, уничтоженные украинскими военными, между прочим, верующими! Несчастные прихожане, как могли, пытались отстоять свою веру и храмы от посягательств бандеровских группировок, которыми руководил Патриарх Филабред. От рук бандитов «Правого сектора» погибали верующие и священники. Битва шла не на жизнь, а на смерть… за Веру, Надежду, Любовь…

Глава 18 Карательный батальон «Айдар»

Под напором разгоряченных тел дверь затрещала. Раздался женский крик: «Не надо! Не ломайте!» и внезапно умолк, словно захлебнувшись… Вслед за другими боевиками Тарас вломился в чужую хату, огляделся по сторонам и почувствовал себя не в своей тарелке. Он представил себя на месте несчастных хозяев и подумал, как бы сам отреагировал, если бы кто-нибудь вот так же бесцеремонно вторгся в его жилище, стал мародерствовать и истязать его семью. В хате творился беспредел! Между тем, односельчанин Опанас уже вытаскивал за волосы хозяина, которого волок по полу, словно мешок картошки. Он швырнул мужчину на середину комнаты. Тот пытался прикрыть лицо руками и, едва слышно, шептал:

— Не нужно, прошу вас, не бейте!

— Ни… треба сука, сепаратист вошивий, треба!

Первый удар ногой, обутой в тяжелый ботинок, пришелся прямо в лицо несчастного, что-то хрустнуло, и челюсть безвольно опустилась на грудь, прямо на рубашку побежал алый ручеек. Еще удар в живот, в грудь, по почкам, в голову… В комнате дико кричала женщина, через какое-то мгновение крик перешел в визг и внезапно умолк…

Дзюба закрыл глаза, более видеть происходящее он уже был не в состоянии.

— Тарас… давай сюди… вяжи руки цией твари! — Опанас обернулся и кинул товарищу веревку.

Веревка шлепнулась у ног Тараса, который стоял на пороге хаты, как парализованный. Это было его первое участие в карательной операции по уничтожению мирных жителей Донбасса.

— Твою же мать! — обозлился Шкирко. — Що застиг, як статуя?! Особливе запрошення потрибно?! Вяжи руки и тягни гадениша в машину, а я подивлюся, що тут взяти можна… Ну… — добавил он угрожающе и сделал шаг навстречу Дзюбе.

Тарас с трудом пришел в себя. Словно во сне поднял веревку, подошел к избитому, искалеченному человеку, связал его окровавленные руки и попытался поднять, чтобы помочь дойти до машины… И тут на него вновь, как зверь, налетел Опанас.

— Ти чо, братан? Та не людина вин! Волоком його волоки та кидай в машину!

И Тарас поволок. На улице ждали сослуживцы, которые играючи забросили пленника в кузов. Возвращаться в хату Дзюба не собирался, но тут с треском вылетела рама, и на мелкие осколки разлетелось стекло. В проеме развороченного окна показался Шкирко, который зычно позвал:

— Повзи сюди! Я один, шо ли буду тут управлятися?

И Тарас вновь вошел в ужасную хату. Опанас уже вовсю распоряжался чужим имуществом и складывал в отдельную кучу бытовую технику различную утварь, одежду и даже белье. То, что Дзюба увидел в комнате, где кричала женщина, никогда позабыть уже не смог… На кровати, широко раскинув красивые стройные ноги, в луже крови, лежала хозяйка, еще молодая женщина. Ее мертвое лицо изуродовала гримаса дикого ужаса и страданий, живот… живот был буквально разворочен ударами ножа, а горло перерезано. У Тараса помутилось сознание, к горлу подступили рвотные спазмы и, не в силах сдержать их, он рухнул на четвереньки…

Послышались тяжелые шаги.