Сценарий

Лист вспыхивает ярко-красным, словно кто-то включил в нем подсветку. Сквозь маленькие дырочки просачивается солнечный свет, расходится в стороны тонкими лучами.

Я перевожу взгляд с листка на лицо Нэда и понимаю: да, он говорит искренне. Он нашел утешение в фотонах. В примитивной игре света. Единственный выход для такого убожества, как он.

Мы взбираемся почти на вершину холма и наконец останавливаемся.

«Смотри. – Нэд указывает куда-то вперед, на одно из деревьев. – Знакомься, это Мушу. Дружелюбный дракон, хранитель семейства Фа».

Да, действительно, сходство с мультяшным драконом потрясающее. Ствол высохшей мертвой сосны изогнут таким образом, что даже напрочь лишенный фантазии человек разглядит в нем голову придурковатого дракона из вышедшего в том году мультфильма «Мулан». Почти у самого конца обломанного ствола торчат ветки. Две, что потолще, смотрят вверх и напоминают уши, а две других расходятся горизонтально с обеих сторон ствола и выглядят точь-в-точь как усы самого Мушу.

«Да, и в самом деле похож».

«Похож? Да один в один! – смеется Нэд. – Я нашел его на прошлой неделе, когда собирал листья для…» – Он затыкается на полуслове и краснеет.

«Для чего?» – спрашиваю.

«Ну… – Нэд мнется. – У меня есть хобби. Я это… собираю гербарии. Только не смейся надо мной, хорошо?»

Он издевается? Собирает гербарии? Но я не смеюсь. Не потому, что он меня попросил. Просто меня это совсем никак не веселит. Не удивляет. Не умиляет. Ни черта. Такие, как Нэд, вечно выдумывают себе самые нелепые хобби. Будто нарочно.

«С чего мне над тобой смеяться? – говорю я и понимающе улыбаюсь. – По-моему, это здорово. По крайней мере, лучше, чем собирать марки. Вот уж действительно глупое занятие».

Нэд оживляется.

«Спасибо».

Он будет всю жизнь извиняться и благодарить. Как мистер Уэбб, учитель истории в нашей школе. Он постоянно подменяет других учителей, берет дополнительные классы, никогда не наказывает учеников за плохое поведение или невыполненную домашнюю работу и все время извиняется и благодарит.

Нэд раскидывает носком ботинка упавшую листву, потом наклоняется и поднимает сосновую шишку. Пару секунд он разглядывает ее, а потом его что-то осеняет.

«Подожди меня тут, хорошо? Я мигом».

Не успеваю я и рта раскрыть, как он убегает вверх по холму, повторяя «Я мигом».

Джаспер собирается побежать следом, но Нэд останавливает его.

«Останься, дружок, я сейчас вернусь».

Собака поскуливает, но как только я начинаю чесать ее по загривку, тут же забывает о хозяине и начинает вертеться у меня под ногами.

Час назад Нэд расстроился, когда узнал про мой день рождения. А только что он поднял с земли старую шишку, что-то щелкнуло в его голове, какая-то мысль, и он побежал в сторону своего дома. Я никогда в жизни не назову себя гением, если сейчас ошибусь: он побежал за подарком. Какой-нибудь идиотской поделкой из шишек, одной из тех, что он мастерит, когда не занят собиранием гербариев.

Чтобы занять себя хоть чем-нибудь, я забираюсь на огромный валун. В парке таких немного, но рядом с Мушу один сохранился. Он стоит на краю пологого склона, и с его вершины открывается вид на всю парковую зону отдыха внизу, у дороги, где наши предки отмечают мой день рождения.

Я смотрю вниз.

И вдруг мне становится хорошо. Я чувствую волнение. Я радуюсь любому чувству, как нищий двадцатидолларовой купюре. Боже, как это приятно.

«Джаспер! Ко мне, мальчик».

Собака взбирается на валун, перепрыгивая зигзагами, словно горный козел с выступа на выступ.

Склон очень ровный, почти горизонтальный, но если прибавить к нему высоту камня, на котором я стою…

«Умница, хороший пес».

Джаспер, виляя хвостом, подходит ко мне, заглядывает за край валуна и отступает.

«Чего ты испугался, глупый?»

Я чешу его за ухом, сажусь на край камня и усаживаю Джаспера к себе на колени.

Глажу его по голове. Он тычется в меня мордой, норовит облизнуть лицо. Я позволяю ему это сделать.

И в следующую секунду сбрасываю его.

Внизу, чуть левее от того места, где я сижу, – рассохшийся пень не меньше трех футов в диаметре. Его обломки острыми пиками торчат во все стороны. Мне хватает сил добросить туда Джаспера.

Раздается треск, который почти не слышен из-за пронзительного скулежа.

Между мной и умирающей собакой около двадцати футов, и я отлично вижу расплывающуюся под Джаспером кровь. Ее немного.

И тут происходит что-то странное. Я не успеваю справиться с этим, настолько это неожиданно: я прыскаю смехом; коротким смешком, который непроизвольно вырывается у людей, когда они увидят или услышат что-то идиотски забавное.

Джаспер еще еле слышно поскуливает, а я уже несусь со всех ног в сторону, куда ушел Нэд. Я хочу увидеть его лицо, когда он узнает о случившемся. Я хочу, я жажду усилить то чувство, которое уже начинает угасать. Я бегу и предвкушаю тот момент, когда Нэд увидит мертвое тело своей собаки, исколотое обломками старого пня. И только от одной этой мысли я испытываю удовольствие.

Вовремя спохватившись, я стираю улыбку с лица и сосредотачиваюсь на своих глазах.

И вовремя.

Впереди я замечаю Нэда. Он идет мне навстречу, что-то сжимая в руке.