Сценарий

Перед мысленным взором пронеслась картина: Бак, загнанный в угол собственной ложью, хватает со стола разводной ключ и со всей дури бьет меня им по голове, аккурат по вмятине в черепе.

Что за чушь. Совсем с катушек съехал?

И решительно двинулся к дому, в одной из квартир которого в настоящий момент Бак занимался косметическим ремонтом.

Поднимаясь по лестнице, я старался успокоить вихрь мыслей.

Некто по имени Колин Гаррет, сейчас содержащийся на лечении в психиатрической клинике, два десятилетия разыскивал меня по всей Америке, чтобы убить и забрать… книгу? Какое-то безумие. Но если все это правда (в чем я, надо сказать, далеко не был уверен. С чего мне вообще верить этому бог весть откуда взявшемуся частному детективу?), то кто же тогда жертва, а кто охотник? Если все именно так, как говорил Дойл, значит, вряд ли я был таким уж хорошим человеком, как полагали миссис Уэлч и остальные. Хороших людей не разыскивают полжизни, чтобы убить.

Что же ты натворил, приятель? Что?

И снова в голове вспыхнули голливудские образы: я, в черном обтягивающем комбинезоне, с маской на голове, проникаю в старинный особняк, пробираюсь сквозь хитроумные ловушки сигнализаций, сдвигаю одну из картин, висящих на стене; за картиной сейф; используя сложные отмычки, взламываю его и вынимаю старинный фолиант в обложке из толстой кожи, инкрустированной драгоценными камнями. Я прячу его в сумку и, перемахнув через окно, растворяюсь в черноте ночи.

Хватит, приказал я себе, остановившись перед дверью квартиры, откуда доносился приглушенный вой перфоратора. Сосредоточься на разговоре с Баком, вот что сейчас важно.

Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул и решительно застучал по двери.

Перфоратор умолк, послышались шаги, и дверь открылась.

– О! Привет, Борис, – радостно и удивленно воскликнул Бак. – Ты где пропадал? С утра до тебя не мог дозвониться. Проходи. – Он отступил вглубь коридора, давая мне дорогу. – Хорошо, что приехал, нужно отвезти копию договора заказчику. Такой прилипчивый мужик, я тебе скажу.

Я прошел в гостиную и опустился на кресло, накрытое клеенкой. В воздухе летала известковая пыль.

– Ты чего такой хмурый? – спросил Бак, оттирая куском тряпки ладони.

А я смотрел на него и никак не мог подобрать нужных слов, чтобы начать разговор.

– Да что с тобой? – Бак начинал всерьез беспокоиться.

Или делать вид, что беспокоится.

– Что-то случилось, Питер?

Питер. Вот и отлично. С этого и начнем.

– Когда ты дурачишься, – сказал я, – ты называешь меня Борисом. Когда серьезен – Питером. Но скажи мне, дружище, почему ты никогда не зовешь меня моим настоящим именем, м?

Я даже не старался скрывать желчь, которой пропиталось каждое мое слово.

– Не понял. – Бак насупился и пристально посмотрел на меня. – Какое еще настоящее имя?

Я действовал наугад. Интуитивно. Бак действительно мог не понимать, к чему я клоню. Да что там Бак, я и сам толком не знал, в чем именно я его подозреваю. Какая у него роль в этой цепочке? По дороге сюда я, конечно же, думал над этим вопросом. И как бы ни перемещал по пустой доске несколько найденных мною элементов пазла, я приходил к одному и тому же: Бак всего лишь засранец, который хотел подзаработать немного деньжат, узнав, что какой-то тип меня разыскивает. Он позвонил детективу, указал на меня пальцем и получил свои тридцать сребреников. А после, когда понял, что по его милости меня чуть не отправили к праотцам, решил помалкивать в тряпочку.

Правда, это никак не объясняло приснившийся сегодня кошмар, в котором Бак прошелся кулачищами по моему лицу. Не объясняло это и того, почему теперь он так сильно опекал меня. Совесть? Сильно сомневаюсь. Подобное качество никак не вязалось с человеком, продавшим друга (ну или как минимум хорошего знакомого и напарника по работе), даже не задумавшись, чем все это грозит обернуться. Вряд ли поиски человека всеми детективами Соединенных Штатов Америки сулят тому человеку что-то хорошее.

И все же такой поступок не делал Бака преступником. Подонком – да; невольным пособником психа Колина Гаррета – безусловно. Но не преступником.

Бак придвинул стул поближе ко мне и сел, не сводя с меня взгляда.

– Старик, о чем ты? – повторил он.

Либо он достоин «Оскара», либо же непонимание на его лице совершенно искреннее. Я склонялся ко второму. И причиной тому был один из пазлов.

Какова вероятность того, что человек, убегающий от кого-то треть жизни, обзаведется липовыми документами и не будет представляться настоящим именем? Весьма и весьма высока.

Но, разумеется, я продолжил «стрелять» вслепую.

– Меня зовут Эндрю Гудман. Скажешь, ты этого не знал?

– Эндрю, э-э, Гудман? – Бак растерянно заморгал, а потом резко встал с места, и я напрягся всем телом. На мгновение показалось, что сейчас он сделает то, что представлялось мне по дороге сюда.