Сцены из провинциальной жизни

Он начал ерзать на стуле и сказал что-то, уже не помню, что именно, об Америке, о том, что он был в Америке учителем. Потом, после новых вопросов, выяснилось, что фактически он никогда прежде не преподавал в школе и, что еще хуже, у него даже нет диплома учителя.

— Если у вас нет диплома, как же вышло, что вы — учитель Марии Регины? — спросила я. — Не понимаю.

Ответ, который пришлось долго из него вытягивать, был таков: для ведения таких предметов, как музыка, танцы и иностранный язык, школам разрешено нанимать лиц, у которой нет соответствующей квалификации или нет диплома. Им платят не такое жалованье, как штатным учителям: с ними расплачиваются деньгами, собранными с таких родителей, как я.

— Но вы же не англичанин, — сказала я. Это был уже не вопрос, а обвинение. Вот он передо мной, его наняли обучать английскому и платят из денег, заработанных мною и Жоаной, однако он не учитель, и к тому же африканер, а не англичанин.

— Не спорю, по происхождению я не англичанин, — ответил он. — И тем не менее я говорю по-английски с раннего возраста и сдал университетские экзамены по английскому, поэтому считаю, что могу преподавать английский. В английском нет ничего особенного. Это просто один из многих языков.

Вот что он сказал. Английский — просто один из многих языков.

— Моя дочь не будет, как попугай, смешивать разные языки, мистер Кутзее, — сказала я. — Я хочу, чтобы она как следует говорила по-английски, с правильным английским произношением.

К счастью для него, в этот момент домой вернулась Жоана. Жоане тогда уже было двадцать, но она все еще смущалась в присутствии мужчин. По сравнению со своей сестрой она не была красавицей — посмотрите, вот она на фотографии со своим мужем и их маленькими сыновьями, это снято через какое-то время после того, как мы вернулись в Бразилию. Как видите, она не красавица, вся красота досталась сестре — но она была хорошей девочкой, и я всегда знала, что из нее получится хорошая жена.

Жоана вошла в комнату, где мы сидели, еще в дождевике (я помню этот ее длинный дождевик).

— Моя сестра, — сказала Мария Регина, словно объясняя, что это за новое лицо, а не представляя ее. Жоана ничего не ответила, смутившись, а что касается мистера Кутзее, учителя, то он чуть не опрокинул кофейный столик, пытаясь встать.

«Почему Мария Регина очарована этим тупицей? Что она в нем нашла?» Вот вопрос, который я себе задавала. Довольно легко понять, что именно одинокий celibataire мог найти в моей дочери, которая превращалась в настоящую темноглазую красавицу, хотя была еще ребенком, но что заставляло ее учить наизусть стихи ради этого человека, чего она ни за что не стала бы делать ради других преподавателей? Может, он нашептывал ей слова, которые вскружили девочке голову? Не в этом ли секрет? Не происходит ли между ними что-то такое, что она скрывает от меня?

Вот если бы этот человек заинтересовался Жоаной, подумала я, тогда совсем другое дело. Может быть, Жоана и не разбирается в поэзии, но по крайней мере твердо стоит ногами на земле.

— Жоана в этом году пошла работать в «Кликс», — сказала я. — Чтобы набраться опыта. На следующий год она пойдет на курсы менеджмента, чтобы стать менеджером.

Мистер Кутзее кивнул с рассеянным видом. Жоана не произнесла ни слова.

— Сними плащ, детка, — сказала я, — и садись пить чай.

Обычно мы пили не чай, а кофе. Жоана за день до визита принесла домой чай для нашего гостя, он назывался «Эрл Грей», очень английский чай, но не очень вкусный. Я подумала: что же нам делать с остатком в пачке?

— Мистер Кутзее из школы, — сообщила я Жоане, как будто она не знала. — Он рассказывает, как он, не англичанин, тем не менее работает учителем английского языка.

— Строго говоря, я не учитель английского, — вставил мистер Кутзее, обращаясь к Жоане. — Я внештатный учитель английского. Это значит, что меня наняли помогать ученикам, у которых трудности с английским. Я пытаюсь подготовить их к экзаменам. Так что я что-то вроде репетитора, готовящего к экзаменам. Это более точное описание того, чем я занимаюсь, и более точное название моей должности.

— Нам обязательно говорить о школе? — спросила Мария Регина. — Это так скучно.

Но то, о чем мы говорили, вовсе не было скучным. Может быть, неприятным для мистера Кутзее, но не скучным.

— Продолжайте, — сказала я ему, пропустив слова Марии Регины мимо ушей.

— Я не собираюсь до конца жизни быть репетитором, натаскивающим к экзаменам, — сказал он. — Сейчас я занимаюсь тем, что позволяет мне квалификация, чтобы заработать на жизнь. Но это не мое призвание. Я призван в мир не для этого.

«Призван в мир». Более или менее странно.

— Если хотите, чтобы я объяснил вам свое видение преподавания, я могу, — предложил он. — Это совсем коротко, коротко и просто.

— Да, пожалуйста, — сказала я, — давайте послушаем ваше краткое описание.