Сцены из жизни провинциала: Отрочество. Молодость. Летнее время

Я надеялась, что больше ничего о мистере Кутзее не услышу. Но нет, спустя день или два я получила от него письмо – не через Марию Регину, по почте, – чинное письмо, отпечатанное на машинке, даже адрес на конверте и тот был отпечатан. Первым делом он извинялся за неудачу с пикником. Он рассчитывал поговорить со мной наедине, писал мистер Кутзее, однако такой возможности ему не представилось. Не может ли он еще раз повидаться со мной? Он мог бы прийти к нам на квартиру – или, быть может, я предпочитаю встретиться где-то еще и, скажем, позавтракать с ним? Он хотел бы сразу подчеркнуть: разговор пойдет не о Марии Регине. Мария – умная девушка с добрым сердцем; учить ее – большая честь; он никогда, никогда не обманул бы мое доверие к нему – и надеется, что я не стану возражать против таких его слов. Ибо красота, подлинная красота, непреходящая, рождается, когда сквозь оболочку плоти проступает душа, а от кого же могла Мария Регина получить свою красоту, как не от меня?

[Молчание.]

И?

И все. К этому все и свелось. Не может ли он повидать меня наедине?

Конечно, я спросила у себя, с чего он взял, что мне захочется с ним встречаться или хотя бы письмо от него получить. Я же ни единым словом его не поощрила.

Так что же вы сделали? Встретились с ним?

Что я сделала? Ничего не сделала, просто понадеялась, что он оставит меня в покое. Я носила траур, хотя муж тогда еще не умер, я не жаждала внимания мужчин и уж тем более – внимания учителя моей дочери.

Скажите, а то письмо все еще у вас?

У меня нет его писем. Я их не сохранила. Когда мы уезжали из Южной Африки, я очистила квартиру и повыкидывала все старые письма и счета.

И вы ему не ответили?

Нет.

Вы не ответили ему, не допустили дальнейшего развития отношений – отношений между вами и Кутзее?

Что это значит? Что за вопросы? Вы приехали из Англии в такую даль, чтобы поговорить со мной, сказали, что пишете биографию человека, который много лет назад учил мою дочь английскому языку, и вдруг позволяете себе допрашивать меня о моих «отношениях» с ним? Это что же вы за биографию пишете? Что-то вроде сборника голливудских сплетен – тайны богатых и знаменитых? И если я откажусь обсуждать мои так называемые отношения с этим мужчиной, вы объявите, будто я что-то скрываю? Нет, я не имела – воспользуюсь вашим словом – отношений с мистером Кутзее. Да для меня было бы и неестественным испытывать какие-то чувства к мужчине вроде него, к мягкотелому. Да, мягкотелому.

Вы хотите сказать, что он был гомосексуалистом?

Ничего такого я сказать не хочу. Просто он не обладал качествами, которые женщина ищет в мужчине, – силой, мужественностью. У моего мужа они имелись. Имелись всегда, однако выявило их время, которое он провел здесь в бразильской тюрьме – при militares[143], – хоть он и просидел всего шесть месяцев. После этих шести месяцев, часто говорил муж, ничто из того, что одни человеческие существа делают с другими человеческими существами, удивить его уже не сможет. За плечами Кутзее не было опыта, который мог стать испытанием его мужественности и научить его кое-чему, относящемуся к жизни. Потому я и говорю: мягкотелый. Он не был мужчиной, он все еще оставался мальчиком.

[Молчание.]

Что касается гомосексуалиста – нет, гомосексуалистом я бы его не назвала, однако он был, как я уже говорила, célibataire… не знаю, как это сказать по-английски.

Холостяк по натуре? Бесполый? Асексуальный?

Нет, не бесполый. Одиночка. Человек, не созданный для супружеской жизни. Для женского общества.

[Молчание.]

Вы говорили, что получили от него еще какие-то письма.

Да, я ему не ответила, и он написал снова. Он много раз мне писал. Возможно, думал, что, если он пришлет мне побольше писем, слова в конце концов подточат мое терпение, как морские волны подтачивают скалу. Я складывала его письма в бюро, некоторые даже не читала. Но говорила себе: «Среди многих вещей, которых не хватает этому мужчине, многих и многих, можно назвать и понимание любви». Потому что если вы влюбляетесь в женщину, то не сидите за пишущей машинкой и не сочиняете письмо за письмом, заканчивая каждое словами «искренне ваш». Нет, вы пишете от руки настоящее любовное письмо и устраиваете так, что его доставляют женщине вместе с букетом красных роз. Но с другой стороны, думала я, наверное, именно так и ведут себя, влюбляясь, голландские протестанты: рассудительно, нудно, без огня, без грации. И можно не сомневаться – в постели, если ему удастся в нее залезть, он поведет себя точно так же.