Сцирша (СИ)

В ответ Властомил выдавил улыбку, кивнул и, спотыкаясь о свои ноги и полы мантии, выскочил из лавки с несколькими увесистыми ящичками, запачканными землёй.

Скорпион скребся клешнями о стекло, тихо, его почти заглушало стрекотание, кваканье и копошение всех остальных обитателей лавки. Сцирша накрыла террариум животного крышкой, не отрывая взгляда от давно захлопнувшейся двери.

Она и забыла, когда в последний раз говорила эти слова искренне.

========== Глава 2. Болиголов и сныть ==========

Мягкие сапоги бесшумно приминали под собой траву. Пустая сумка длинными ремнями-застёжками хлестала по боку. Шелест листьев сливался с шорохом дорожного плаща, корявые ветви заплетали узоры из теней на блестящей, выцветшей юбке. Сцирше не хотелось запачкать новые вещи в чаще леса.

Корни под ногами, просветы в кронах, отдалённое журчание подземного ключа становились знакомыми. Ведьма могла различить волчью тропку, с которой всегда сворачивала к старому дому. Когда до родной опушки оставалось несколько шагов, Сцирша вздрогнула и остановилась.

Дом с косыми стенами и провалившейся крышей бездонными провалами окон глядел на ведьму. Сбитая упавшим деревом, как обломанная кость торчала кирпичная труба из-под гнилых листьев и веток. Двор порос крапивой, папоротником, болиголовом и снытью: мелкие цветочки разбрызганной белой краской ложились на почерневшее дерево стен. Сцирша натянула на руки толстые перчатки, поправила плотные чулки и медленно зашагала к крыльцу, раздвигая бурьян.

Дверь лежала где-то во дворе. Сцирша сняла её месяц или два назад, чтобы она случайно не прибила какую-нибудь лисицу, когда дерево, на котором держатся петли, окончательно догниёт. Но в прошлый раз она так и не смогла переступить порог дома.

Ведьма глубоко вздохнула и вошла внутрь. Старая привычка заставила её руку потянуться к полке в прихожей. Она испуганно дёрнулась и взглянула на то, во что упёрлась рука. Всё на месте. Как и раньше. Сцирша взяла с полки ржавый подсвечник и осмотрела его. Чёрные и красные пятна покрыли железо, ручка взбухла и стала шершавой. Она пахла кровью. Сцирша достала из-за пазухи свечу и, подув на фитиль, подожгла её. Свеча встала на место в подсвечнике не с первого раза: руки у ведьмы тряслись. Она обвела комнату светом. Пауки вздрогнули, почуяв движение, но тут же вернулись на место, угадав гостью. Сцирша переступала через рухнувшие перекрытия, столик с подкошенными ножками, истлевшие занавески, сорванные ветром.

Она помнила, где должна быть комната матери. Отделённая складной перегородкой, увешанная пучками трав, небрежно разбросанной одеждой, заставленная котелками, кружками и тарелками. Всё это лежало на полу. Такое же чёрное, как всё вокруг. Сцирша застыла, наблюдая за разбегающимися от света сороконожками, усачами и точильщиками. Ей не разрешалось заходить в материнскую часть дома. Это правило сначала соблазняло, но затем превратилось в священный запрет. Ничто теперь не могло помешать зайти сюда, но Сцирша колебалась, переступала с ноги на ногу, вслушиваясь в жалобный скрип пола, и глубоко дышала. «Здесь только её тень, – твердила ведьма, – её прошлое».

Она пришла сюда не для того, чтобы в последний момент дать слабину.

Она шагнула через перегородку и подняла свечу повыше. Ведьма коротко вскрикнула, прикрыла рот рукой, отшатнулась.

Стена поросла сухим плющом и терновником. Стебли растений свивались в плотный круг, гигантский венок, из которого торчали жёлтые, ставшие соломой цветки янтака и полыни, колосья мятлика и осоки. Некогда красивые и гибкие травы оплетали косточки, черепа птиц, мышей, ящериц, заползали в глазницы и распускали в них бутоны, давно осыпавшиеся. В центре венка висела маска.

Полумесяц и половина солнца. Рот и нос обведены яркими жёлтыми узорами, на лбу маски – звёзды, складывающиеся в диадему. Из-под маски свисала чёрная полупрозрачная ткань, в дрожащем пламени свечи казалось, её колышет несуществующий ветер. Прорези для глаз следили за Сциршей. Она глубоко вдохнула, вспомнив, что ей нужно это делать. И выдохнула.

Сцирша с трудом оторвалась от маски и оглядела угол. Мутные банки, пыльные шкатулки, перевязанные бечёвкой стопки листов и дощечек. Мать вела записи своих рецептов. Ведьма открыла несколько баночек, но вся жидкость из них испарилась. Только стойкий запах разложения ударил в нос. В шкатулках лежала пыль и травяной мусор. Каменные шарики бус рассыпались по лежанке и тумбе, металлические украшения почернели и вспузырились.

Сцирша поставила свечу на рабочий стол, подняла с пола табурет и аккуратно села. Ножки захрустели, но не поддались. Сцирша развязала одну из стопок листов и всмотрелась в записи. Эти рецепты она помнила наизусть. Листы не кончались, буквы на них плясали, как огонёк свечи, ведьма чувствовала, что в висках начинает стучать. Она сняла перчатки, чтобы быстрее листать бумагу. Медленно буквы складывались в слова, а те – в предложения. Прорези для глаз испытующе наблюдали.