Читаем Студенческие годы. Том 2 полностью

Я обожаю все минуты

Вновь проведённые с тобой.

Все люди — ночь. Ты моё утро.

Останься навсегда со мной…

Солнца луч

А солнце, к счастию, одно,

И лишь оно светить способно.

Всё остальное — мрак и ночь,

Что ложью только сладко кормит…


Как жаль, не только ярким светом

Когда-то в этот мир пришёл.

Внутри есть тени силуэты,

Но в них лишь ненависти звон…


Не собираюсь мрак принять,

Как это сделали другие.

Ведь сила — душу защищать,

А не тянуть себя к могиле…


Свети, мой яркий солнца свет,

В нём есть души успокоение.

В других того не видно, нет.

Там лишь печали отражение…


Какой бы сладкой ни была

Та ложь, что ядом отравляет,

Твой свет способен исцелять.

Он снова к счастью возвращает.


И тянут сильными цепями

Все эти звери за собой,

Но нет им силы под лучами.

Свети, мой ангельский герой…


Когда-то холод полюбил,

Но этот свет от солнца тёплый

Всё помогает победить

И выжигает накипь чёрную…


Свети, мой ясный солнца луч,

От снов тяжёлых пробуждая.

Пока над правдой стая туч…

В конце лишь правда побеждает…

Солнце моего мира

… А здесь лишь ложь и отрицанье,

Моменты с тенью неудач…

Ты свет мой в проклятом тумане,

Ты стоп для вредных передач…


А твой небесный голосочек

Души проходит струны все.

Ты ставишь только пару точек,

Но и того уже вполне.


Твоей улыбкою чарован…

И даже сильно опьянён!

Прекрасен всё же этот образ,

В который я всё так влюблён…


Глаза… Там искренности блики…

Улыбка… Словно солнца луч…

Твой голос… Слушать на репите…

Звонишь… Когда я пал под грусть…


Не важно, скажет что другой.

Ты восхитительное солнце…

И коль с тобой придёт покой,

Пусть крепко свяжут души кольца…


Я верить в это всё хочу.

Средь мрака ты даёшь надежду…

Судьбу отчаянно молю,

Чтоб стёрла эти метры между…

Счастливое забвение

Я предаю себя забвенью,

Чтоб вечно верным быть тебе.

И мною движет только рвенье.

Всё это очень нужно мне…


Мне нужен этих глаз красивых

Непрекратимый чистый свет.

В них я застрял, как в паутине,

Другим и не оставив след.


Мне так важна улыбка эта:

Она сто раз спасла от бед.

Собой невзгоды насквозь режет,

Внутри стирая чёрный цвет.


И этот голос ангелочка

Безумно сильно нужен мне.

Он счастьем заменяет боли

И сущность делает сильней…


Не просто тело и душа,

А свет сияющего Солнца…

Здесь, может, только простота,

Но лучше ведь она другого…


В чужих глазах лишь пустота,

Обман и ложь их мрачных будней…

Не совместит пусть впредь Судьба

Меня с другим совсем ненужным…


Я предаю себя забвенью,

Другим в мой мир отрезав путь.

Счастливей буду всех на свете,

Когда нас всё-таки сведут…

Хитрый план

Плевать на эти километры,

Хоть их воздвигла нам Судьба,

Пройду я всё до миллиметра,

Исполнив самый хитрый план.


По почте сердце улетело

В конверте маленьком одном,

Никто ведь даже не заметил,

А значит всё идёт «путём».


Как жаль, нельзя мне душу вырвать

И в чёрном ящике прислать.

Но разум мудрый, разум хитрый,

Он знает делать «что» и «как»…


Ну а пока пусть бьются пешки

На этой пламенной доске

За свои планы, ставки, цели,

Пренебрегая в жизни всем.


Пускай сражают все фигуры,

Пусть проиграю в битве я…

А мне плевать на эту бурю,

Мой дух уже в других краях.


Возьмите позже всякий выигрыш,

Меня как будто бы сразив.

Я не дерусь за злато мира,

И всякий титул — бред и пыль…


Одна есть в мире драгоценность

В тех неизведанных глазах,

Её содержит голос нежный,

Вся жизнь в тех маленьких руках…


Плевать на эти километры,

Шагаю медленно вперёд.

И я достигну «райский» берег,

Судьба меня же и ведёт…

Посвящается Марине Селезнёвой

Неистовая суть

Так много мыслей в голове,

В них не блестящие идеи…

Они все мрак в кромешной тьме,

По телу бьют смертельной плетью…


Сейчас сбежать бы лишь с тобой

На край… Наверное, вселенной.

Где ото всех найдём покой,

Где лишь друг другу будем пленом…


То слишком яркий, пышный свет,

То тьма безумной чередою.

Но в этом всём ведь счастья нет.

Клянусь испытанной душою.


И если день подарит радость,

Готовит вечер острый нож.

Испортить может даже малость

Всё, что усердно так куёшь.


Сперва подскачет «напряжение»,

По телу сплошь ударит «ток».

И вспыхнешь искрами горения:

Ты будто силы всей исток.


Но вслед потокам наслаждения

Затухнет буря эта вмиг.

Пожрёт всю силу заземление,

Иссякнет вновь её родник…


Сейчас сбежать бы лишь с тобой,

В тебе одной хранится счастье…

Исход такой весьма простой.

А что мешает нашей «масти»?..


Сейчас сбежать бы… Лишь с тобой…

И больше… Ничего не нужно…

Я будто… Меркну всей душой…

Нужна лишь ты… Другое — чуждо…

Сердца стук

Тук… Тук… Тук… Тук…

Слышишь? Это сердце бьётся…

Спокойный этот нежный стук

Во всех нас эхом отзовётся…


Он заставляет будто вспыхнуть,

Огнём неистовым гореть!

И в бой идти без передышки!

Чтоб чудо снова лицезреть…


Он ободряет всякий дух,

Ведёт вперёд ломать преграды!

Ему не нужно сотни рук!

Навеки хватит даже взгляда…


Он поднимает из глубин

Всю мощь, таившуюся вечность!

И даже если вновь пройти

Придётся каждую погрешность…


Он… Так спокоен. Так красив,

Что всякий шум ненужный меркнет.

Не отражает стук твой лик,

Но он уже рождён надеждой…


Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук… Тук-тук…

Быстрее сердце это бьётся…

Придёт конец молчаний, мук,

И одиночество «взорвётся»…

Чистое небо

Перейти на страницу:

Похожие книги

Горний путь
Горний путь

По воле судьбы «Горний путь» привлек к себе гораздо меньше внимания, чем многострадальная «Гроздь». Среди тех, кто откликнулся на выход книги, была ученица Николая Гумилева Вера Лурье и Юлий Айхенвальд, посвятивший рецензию сразу двум сиринским сборникам (из которых предпочтение отдал «Горнему пути»). И Лурье, и Айхенвальд оказались более милосердными к начинающему поэту, нежели предыдущие рецензенты. Отмечая недостатки поэтической манеры В. Сирина, они выражали уверенность в его дальнейшем развитии и творческом росте: «Стихи Сирина не столько дают уже, сколько обещают. Теперь они как-то обросли словами — подчас лишними и тяжелыми словами; но как скульптор только и делает, что в глыбе мрамора отсекает лишнее, так этот же процесс обязателен и для ваятеля слов. Думается, что такая дорога предстоит и Сирину и что, работая над собой, он достигнет ценных творческих результатов и над его поэтическими длиннотами верх возьмет уже и ныне доступный ему поэтический лаконизм, желанная художническая скупость» (Айхенвальд Ю. // Руль. 1923. 28 января. С. 13).Н. Мельников. «Классик без ретуши».

Владимир Владимирович Набоков , Владимир Набоков

Поэзия / Поэзия / Стихи и поэзия