Студент (СИ)

- Пока, - буркнул я, и она, не ответив и не глядя на меня, юркнула в калитку своего дома.

После этого Поля как-то избегала меня. Мы здоровались, но, опустив глаза, расходились. Тайна этого невинного, волнующего и запретного поцелуя связывала нас и в то же время стала препятствием для сближения. Нам было всего по пятнадцать лет.

На обратном пути я встретил Аликпера Мухомеджана.

- Володька! - бросился ко мне Алик. - Ты?

Он искренне по-детски обрадовался встрече и стал тискать меня в объятиях.

- Я, кто ж еще! - смеялся я.

- Это надо отметить, - решил Алик. - Идем ко мне. У меня мясная окрошка приготовлена, будто тебя ждала, и к окрошке тоже есть.

- С конинкой? - улыбнулся я, вспомнив давнюю историю, когда Алик угостил нас: Монгола, Витьку Мотю и меня картошкой с жареным мясом. "Говядинка?" - спросил Витька, за обе щеки уплетая не частое в то время для нас мясное лакомство. "Конина", - простодушно ответил Алик, после чего Мишка Монгол опрометью выскочил из-за стола и побежал во двор, а Алик с недоумением смотрел на нас и никак не мог взять в толк, а в чем, собственно, дело.

- А что конинка? Мясо как мясо. Ты же ел? - Алик смотрел на меня наивным детским взглядом.

- Нет, Алик, дело не в этом. Я еще не виделся с матерью. Сейчас побегу к ней, а вечером увидимся.

- Ну, ладно, Вовец, смотри, ты сказал, - Алик явно остался недоволен моим решением.

- Да, - остановил меня Алик. - Монгол в прошлом месяце приезжал на своей машине. Тебя вспоминали.

- У него машина? - удивился я.

- Так он же после смерти матери дом продал. Вот и купил. Мы вспомнили старые времена и махнули в совхозный сад за яблоками. Набились в машину: я, Самуил, Изя Ваткин, да еще Вовку Мотю прихватили, чтоб на шухере стоял.

- Ну, дурные, - засмеялся я.

- Конечно, дурные. На обратном пути нас постовой остановил на перекрестке, как поворачивать на Герцена, за нарушение правил. Мишка штраф заплатил больше, чем яблоки, которых мы набрали, стоят...

Мать встретила меня тепло и со слезами и попеняла:

- С поезда, небось, сначала к друзьям пошел? Приехал-то утром, а сейчас обеденное время. Ну, хорошо хоть к обеду как раз поспел. Небось, голодный? Сейчас Константин Петрович придёт. Он на обед домой ходит, работа рядом.

Мне не хотелось говорить, что я был не у друзей, а на старой квартире, и я промолчал.

Пришел КП, и мы уселись за стол. Мать достала графинчик с водкой. Мы выпили с отчимом по рюмке, и мать стала потчевать меня вкусной домашней едой, от которой я уже отвык. Мы ели окрошку, густую от изобилия в ней ингредиентов, включая мясо, яйца, и обильно заправленную сметаной, селедку с круглыми колечками лука и политую подсолнечным маслом, домашние котлеты пополам из говядины и свинины и картошку, а также салат из помидоров и огурцов. Съесть это все оказалось совершенно невозможным, и я удовлетворился салатом, тарелкой окрошки и котлетой без картошки. Мать, как ей положено, стала сокрушаться по поводу того, что я потому и худой, что ничего не ем, а отчим заступился:

- Зря ты, Шур, парень совершенно нормально упитанный. Что ж ему с животом ходить? - и он двумя руками потряс свой заметно свисающий животик.

За столом КП расспрашивал меня об учебе, спросил, хватает ли денег, которые они с матерью присылают, Мать упрекнула, что я не пишу писем. На все это я отвечал скупо и неохотно, понимал, что это обижает и мать, и отчима, но не мог переломить себя. С тех пор, как умер отец, и мать вышла замуж, хотя и за достойного человека, которого мы хорошо знали, более того, друга отца, между мной матерью словно выросла невидимая стена. Она разделила нас и похоронила возможность доверительных отношений. Это произошло помимо моей воли, и я, даже если бы очень хотел, преодолеть этой преграды не мог. Во мне как-то сразу и стойко утвердилось чувство, что это теперь не моя, но чужая семья.

Денег мне хватало. Я мог бы даже отказаться от помощи отчима, что стало бы похоже на вызов, и этим я бы обидел и мать, и отчима, а они этого не заслуживали. Константин Петрович относился ко мне хорошо и, похоже, искренне любил. Помимо того, что я учился на повышенную стипендию, мне иногда удавалось подрабатывать на разгрузках вагонов или на временной работе с укороченным рабочим днем. В журнале "Нева" вышел второй мой рассказ, за который мне прилично заплатили, как, впрочем, и за первый. Кроме того, в криминальном отделе милиции мне два раза выписывали премии в размере офицерского оклада, а отец Лены, начальник угрозыска полковник Ильин, обещал поднять вопрос о прикреплении меня к штату отдела в качестве консультанта...

Вечером мы встретились с Мухомеджаном. Окрошки у него не осталось, и Алик виновато объяснил, что все успели сами слопать, но бутылка стоит полная.

- Да ладно, Алик, - сказал я, выставляя на стол бутылку перцовой водки, плавленые сырки и полколяски ливерной колбасы в жесткой оберточной бумаге, которую не жалели в Гастрономе, потому что она сама весила не меньше колбасы.

Только мы устроились за столом, прибежал Каплунский.