Студентка

Кампус как-то опустел, когда он уехал. Я почувствовала какой-то холод. Нет ничего удивительного в том, что весной обычно холоднее всего. Весной только одно тепло согревает – тепло близкого человека, тепло его слов и его тишины. До этого я несколько месяцев ходила этими же, опостылевшими до смерти, тропинками, но знала, что Дима там, наверху, в своей комнате, и я могу в любой момент к нему зайти, а теперь он был далеко, и стало как-то пусто.

***

Неумолимо надвигалась весна. Она буквально виднелась на горизонте – в непривычно светлом вечернем небе, глядя на которое, я наполнялась чувством, что и в моей жизни совсем скоро произойдёт что-то светлое. Это не могло не произойти, потому как я ясно чувствовала, что терпение моё на исходе.

Я по-прежнему засыпала в ожидании четверга, когда я вновь увижу Сергея. Иногда он мне снился, но всё это почему-то были кошмары: я шла к нему навстречу, даже бежала, но сколько бы шагов я ни сделала, расстояние между нами не сокращалось; я тянула к нему руки, звала – но он всё смотрел куда-то вдаль, словно ни меня, ни моего крика и не существует.

Ложась спать на рассвете, я обещала себе, что однажды смогу прикоснуться к его светлым вьющимся волосам, провести ладонью по его щеке и буду навсегда счастлива, ведь, без всяких сомнений, именно он был для меня идеальной парой. Он был спокойным, уверенным в себе человеком, он был умным и, в то же время добрым, отвечал без усмешек на самые глупые вопросы моих одногруппников. Сергей был всегда в хорошем настроении, всегда был заинтересован в том, чтобы не просто объяснить студентам задачу, но и в том, чтобы донести, что то, что он объясняет, не просто важно и нужно – это, в первую очередь, красиво. Он решал эти задачи с видом человека, только что одержавшего победу над тайной природы – так оно и было. И я о большем и мечтать не могла, чтобы слушать его голос вечно, всю жизнь, на завтрак обед и ужин, каждый раз прикасаясь к чему-то прекрасному и вечному.

А пока я просто кормила себя обещаниями, которые помогали мне держаться. Я уверяла себя, что нужно подождать до конца семестра, нужно сдать экзамен, и тогда всё разъяснится; тогда, несомненно, он предложит мне пообщаться, или, быть может, пригласит на свидание…

На самом деле, я искренне не представляла, каким образом это может произойти. В глубине души я считала категорически невозможными подобные отношения, но слепая влюбленность заглушала все прочие чувства и доводы, оставляя на уме лишь болезненные мечты о том, что эту сказку ждёт счастливый конец. Только благодаря им я мирилась с грязью общежития, с усталостью, недосыпом, неудовлетворённой потребностью в развлечении, отдыхе и общении. Я постоянно себе всё это обещала. Пока однажды мои сны не стали явью.

Одним тихим апрельским вечером я сидела на лавочке на аллее между общежитиями и учебными корпусами. Я слушала музыку и читала математические методы статистики, когда увидела неподалёку их: Сергей и Диана медленно расхаживали по аллее, и в руке у неё был небольшой букет пионов.

Диана – девушка из второй группы, у которой он вёл семинары. Она выглядела как совершенно обычная девушка, которой абсолютно плевать на то, как она выглядит. Она была безвкусно одета: на ней была длинная бабушкина юбка по щиколотку, потёртые кеды, какая-то дурацкая водолазка, серая, да ещё и в тёмно-синюю полоску. Сергей выглядел в тысячу, в миллион раз более ухоженно. Мне было больно на это смотреть.

Но главное, что повергало меня в шок, было то, каким Диана была человеком. Она была ровным счётом такой же, какой была я на первом курсе. В жизни её интересовала только наука – и больше ничего. Ей не требовалось ни развлечений, ни общения. Она круглыми сутками проводила с книгами, изучая теоретическую физику. Мира вокруг для неё не существовало, а если и существовало, то он был искажен, её представления о нём были такие, словно она судит о происходящем вокруг, разглядывая события в осколках разбитого зеркала. Она была до глупого наивной, инфантильной и пустой внутри. С ней было невозможно общаться – а ведь я когда-то пыталась, в те времена, когда ещё не потеряла надежду найти в Университете подругу. Разговаривая с ней, у меня сложилось впечатление, что я не могу её понять из-за того, что внутри у неё ничего вовсе и нет: ни желаний, ни предпочтений, ни мнения. Мнение у неё есть только относительно предметов и того, что читают на лекциях. Быть может, она так хорошо скрывает от посторонних свой внутренний мир, конечно, но мне показалось, что его просто нет.