Стук тыгдымского коня (СИ)

- Садись, - Гришка похлопал жеребца по крупу.

- Прям на коня?

- Ага. Садись, по степи прокатимся.

- Я боюсь. Не умею я на них.

- Садись. У тебя в крови это. Не ссы в компот.

Не дождавшись согласия, он закинул Никиту в седло.

- Эге-ге-ге-ей. Поскака-али.

Уханов, сначала испугавшись, сжался и зажмурил глаза, но постепенно чувство радости сначала понемногу, а потом и целиком завладело им. Это был дикий восторг. Цветущий ковыль колыхался волнами, как пенное море, и братья рассекали это море на степных кораблях. Только ветер свистел в ушах, оседая на губах полынной будоражащей горечью. Высоко в небе кружил кречет. Стоявший в отдалении старик в гимнастерке, сложив ладонь лодочкой, вглядывался в скачущих.

- Кто это? - прокричал Никита.

- Дедушка. Он иногда тут ходит.

- Куда ходит?

-Не знаю. Ходит и все. Его еще мой отец маленьким видел, и деды. И птица его. Вроде Атеоном ее зовут. Птицу. Или как-то так. Сворачиваем. Там дальше бездонный колодец будет. Нам к нему не надо.

А потом их пороли крапивой. Ехор-мохор порол.

- Так и знал, что Семигрядовы (многочисленные братья и сестры Никиты носили разные фамилии, но в деревне всех их звали по фамилии деда). Только ваше племя кучерявое все безобразия учиняет. Стрешный бы вас расшиб.

После расправы Гришка учил брата, как надо сидеть в корыте с родниковой водой, опустив туда голый зад, чтобы не зудел.

- Почему ты его не побил? - обиженно шмыгал носом Никита. - Ты же самый сильный в деревне, а он старенький.

- Он старше, и воевал. Я не смею.

Гл.16

За окном бибикал подъехавший Лепехин. Никита захватил завернутый в газету РСП и вышел из дома. Во дворе мама через забор переговаривалась с соседкой.

- Вот чует мое сердце, что скрывает что-то, - доносилось до него. - Ты же моего Никиту знаешь. Не пьет, не курит, мухи не обидит. Учится в университете. А его бьют. Постоянно бьют наркоманы.

Соседка, охая, поддакивала. Уханов покачал головой и вышел на улицу. Бросил сверток в люльку и залез на сидение.

- Где стрелу забили?

- Возле барской усадьбы ,- сообщил Сашка трогаясь. - Где мы гуся продавали.

- Хорошее место, - засмеялся Никита, вспомнив детское приключение. - Тихое.

Случилась эта история где-то лет двенадцать назад. Как-то Уханов, уже тогда бывший заядлым книголюбом, притащил домой из библиотеки целый ворох книг, и среди них одну о сказаниях и легендах славян. В этой книге он и вычитал способ добычи неразменного рубля. Способ, по его мнению, не очень сложный. Нужно было в пятницу, тринадцатого, прийти на перекресток трех дорог ровно в полночь, и продать там зажаренного до углей гуся некоему типу. Любитель гусятины описывался в книге, как высокий черный мужик, который будет всячески устрашать продавца, в надежде поживиться на халявку. В общем, главное было не бояться, и твердо стоять на своем. Тогда-то мужик и одарит храбреца рублем, который сколько на него не покупай, всегда останется у хозяина. Окрыленный идеей, Никита побежал к Лепехину.

- Это сколько всего накупить можно, - восхитился Сашка. - Нам бы такой рубалек.

- Санек мы можем его добыть. На этой неделе как раз пятница тринадцатого.

Загоревшись идеей друзья помчались искать глухой перекресток. Нужное место отыскалось неподалеку от живописных развалин барской усадьбы.

- То, что надо, - объявил Никита. - Три дороги, и место тихое.

- Не подойдет, - остудил друга Лепехин, - говорят, что после революции учитель здесь лошадь застрелил, и теперь ее огненный дух ночами носится по развалинам.

- Зачем?

- Отомстить хочет.

- Заливаешь ты все. Дристанул, и выдумываешь ерунду.

- Честно, не вру. Хочешь до красного дотронусь? - отверг обвинения Лепехин и дотронулся рукой до красных кед.

- Звездочку покажи, - все еще сомневался Уханов.

Сашка изобразил звезду, широко расставив ноги и вытянув в стороны руки.

- Че не веришь-то? Мне соседка говорила, что сама видела. Чуть со страху в сугробе не померла. Лениным клянусь!

Клятва Лениным считалась самой нерушимой, и Никита загрустил.

- Ну и что теперь делать? Слушай, а эта лошадь каждую ночь здесь бегает?

- Нет. В ту, когда застрелили.

- Так это зимой было. Сам говорил, что соседка в снегу валялась. А сейчас можно.

- Ну тогда ладно, - согласился Лепехин неуверенно.

До пятницы друзья строили планы, что и как будут покупать, когда заимеют неразменный рубль. И вот наконец-то долгожданный день. С раннего утра начались приготовления. У зажиточных Чапыгиных они утащили гуся, выманив несчастную птицу со двора хлебом, замоченным в молоке. Потом долго жарили его на костре в овраге. Подальше от взрослых глаз. Когда гусь превратился в кусок угля, его надежно спрятали, и разошлись по домам, договорившись встретится в одиннадцать ночи. Ровно в одиннадцать Уханов вылез в окно, и поспешил к условленному месту встречи, там его уже поджидал Лепехин с гусем, положенным в болоньевую сумку. Темными переулками они вышли к пустырю. При свете луны он производил гнетущее впечатление.

- Мне кажется, что из окна на нас шишиги смотрят. Ну, про которых ты мне рассказывал, - шепнул Сашка.