Ступая по шёлку

— Как надолго ты приехал, Горотеон? — Сердце Айолы сжалось, тоска просачивалась в её сердце.

— Как только покажем наследника Дальних Земель народу, Царица, я уеду.

— Когда это будет?

— Через несколько ночей…

— Так скоро? И ты так и не поцелуешь меня? — младшая дочь Короля нахмурилась, она не знала, следует ли мужу целовать жену свою после рождения младенца. Но мужу не следовало находиться в опочивальне её, когда сын его появлялся на свет, однако он был рядом, и даже Верховная Жрица не сказал ничего… не покарала и не вынесла наказание.

— Хочешь поцелуй, Царица? — глаза его улыбались, как и губы, радость и любовь вспыхнула в сердце Айолы.

— Разве ты не хочешь, муж мой? Разве тело твоё и сердце не терзала тоска по жене своей? — Айола нахмурилась. — Уж не призвал ли ты к себе наложницу, Горотеон?!

— Мои наложницы ещё во дворце? Ты не выгнала их в тот же день, как войско присягнуло тебе, Царица? — Горотеон выглядел озадаченным, но улыбался.

— Куда же мне их девать, Царь? Большая часть из них не по собственной воле стали наложницами, многих привезли из дальних стран, словно они канарейка или ручной зверь, они не могут вернуться на родину свою, позором покрыты они…

— Ты могла найти им мужей или поручить это евнухам, у каждой из них достаточно золота и каменьев…

— Мужей?! Горотеон, в Дальних Землях не осталось мужей, все воины на войне, даже юным девам приходится ждать, когда закончится война и появятся мужчины… Боюсь, им так и жить во дворце до окончания войны. Но если ты призовёшь хоть одну из них — я казню их всех и прикажу бить тебя.

— Царица? — бровь мужа взлетела вверх. — Сердцу твоему тяжело выносить решение о казни, и никто не посмеет ударить своего Царя.

— Моё сердце потерпит. И я сама могу тебя бить, можешь не сомневаться в этом… А теперь — поцелуй меня, сейчас же, ты же не посмеешь отказать своей Царице и ослушаться её?

— Не посмею, — глаза Горотеона улыбались, когда он смотрел в фиолетовые глаза, становившиеся синими по мере приближения лица к лицу. Когда же губы их слились, Айола услышала стон, сладостный, словно мёд, руки её перебирали мягкие волосы на голове Царя, что немного вились и по цвету были схожи с корой дуба, опускались на шею, на грудь, руки её сняли тунику с Царя Дальних Земель, и дыхание её сбилось. Её Царь и муж был красив, когда Айола уложила его на подушки и пробежалась поцелуями ниже, до пупка, а потом ещё ниже, она остановила его руку и сама разобралась с застёжками и крючками на одеждах. Она помнила всё, чему учил её муж, и не один раз после урока она старательно повторяла действия, зная наверняка, что нужно делать, и сейчас она, проведя пару раз рукой, обведя языком несколько раз пик мужественности Царя, вобрала в себя столько, сколько смогла, и начала медленно ласкать, наслаждаясь стонами мужа своего, пока семя его не пролилось. Горотеон целовал потом свою юную Царицу страстно и долго, прижимая её к себе, шепча ей ласковые слова и признания, по которым тосковала Айола, и сердце её запоминало, впитывало в себя взгляды мужа своего и слова, подобно губке, что опускается в воду лёгкой, но наполняется и становится полной воды и готовой отдать её.

— Горотеон, вернулись ли всадники с Ианзэ, младенцем её и Кьяной?

— Исор привёз Ианзэ и младенца, Айола.

— Могу ли я увидеть их?

— Конечно, но сестра твоя устала, пусть поспит она и дочь её.

— Девочка? У неё девочка? Ты видел её?

— Да, Царица, я был в конюшне, когда Исор привёз Ианзэ, и видел девочку.

— А… на кого она похожа?

— На мужа Ианзэ, что погиб смертью воина, жена моя, на мужа её.

— Ты сказал ей это, Горотеон?

— Я сказал вслух, и все знают, что младенец названной сестры Царицы Дальних Земель походит на погибшего супруга Ианзэ.

— Ох, — Айола побледнела, но посмотрела мужу своему и Царю в глаза. — Её младенец действительно походит на супруга её, Царь Дальних Земель. Глаз твой меток, муж мой, а разум мудр. А Кьяна? Элнаил не привёз Кьяну? — Айола заметила тень на лице Горотеона, подобно туче, набегающей на поля с зерном, она закрыла блеск в глазах мужа её, но он спокойно ответил.

— Нет, Элнаил ещё не привёз Кьяну.

В это же время крик рабынь раздался за дверями, громкие разговоры их были взволнованными, и, наконец, когда плач пронзил покои, Айола не выдержала и двинулась на крики.

— Останься здесь, Айола.

— Что-то происходит…

— Ничто не угрожает безопасности твоей и Аралана, всадники постоянно на женской половине, я в покоях твоих.

— Если бы была опасность, муж мой, я бы слышала голоса всадников и воинов, но я слышу плач рабынь, что-то с Ианзэ? — она быстро выпорхнула из покоев и увидела столпившихся рабынь у дверей в покои Кьяны.

— Царица, Царица, — причитала одна из рабынь, быстро подбегая к Айоле. — Кьяна мертва, Кьяна мертва! Мятежники убили её… Только что привезли тело, Кьяна мертва, Кьяна мертва.

«Кьяна мертва», — разносилось по женской половине и дворцу, пока Верховная Жрица не закричала, и другие жрицы не подхватили в песне стоны и крик Верховной Жрицы, подобный крику раненного животного.