Ступени

В процессе проведения следственных действий изъяты принадлежащие Музаффарову ценности на общую сумму 1 627 542 рубля, в том числе деньги на 1 131 183 рубля, ювелирные изделия и золотые монеты на 246 760 рублей…

Время менять имена

Абдувахид Каримов, пользуясь модной ныне терминологией, застойный продукт. Те, кто был заинтересован ограничить расследование преступлений мафии одной лишь «Бухарой», причитали об «отдельных негативных явлениях» и пытались выставить разоблаченного первого секретаря обкома партии этакой «белой вороной». Вернее, зловеще-черной овцой. В стаде невинных, словно только что появившиеся на свет ягнята, знать ничего не знавших, ведать не ведавших коллег Абдувахида Каримовича. Но, увы, как доказало следствие, карьера Каримова типична. И обыденна. Составляющая стиля жизни той поры.

Сейчас нечистые на руку руководители сетуют, что были вынуждены «брать», поскольку сами «давали» наверх. Всех, как говорится, собак вешают на покойного Рашидова. А он, будь жив, наверное, кивнул бы на своего московского шефа… Алим-бай Примов, бывший первый секретарь одного из РК КП Узбекистана, вспоминает в «Правде», что генсек (бывший) просил Рашидова: «Округли, Шарафчик, до шести миллионов…», когда тот рапортовал о совершенно нереальном (!) обязательстве дать в год свыше пяти миллионов тонн «белого золота». И услышал от своего приятеля-соратника бодрое и заведомо неискреннее: «Есть, Леонид Ильич!»

Как поется в рок-песне:

Скованные одной цепью,
связанные одной целью;
здесь нет негодяев в кабинетах из кожи,
здесь первые на последних похожи,
и не меньше последних устали, быть может,
быть скованными…

Все дело в том, что система устанавливала свой неприхотливый ценз продажности. Система нуждалась в чиновничестве, как в своей социальной базе, и поэтому отбирала (совершенно автоматически!) тех, чьи моральные устои были уже деформированы, чье сознание легко расслаивалось на внешнее, управляемое фанфарными передовицами газет, и потайное, поддающееся манипуляции Всесильным Рублем. Бесконтрольность партийного руководства выродилась в поразительную, достойную багдадских сказок, коррупцию. Добавим, что в отдельных регионах к этому добавились местничество и ложно толкуемые «традиции».

Не совсем точное словечко «система» — ключ к отгадке непонятного, на первом этаже, конечно, раздражения по поводу «зарвавшегося и потерявшего ориентиры» следствия. Которому пришлось не только распутывать замысловатые связи протекционизма и взяточничества, но воевать уже со столичной мафией, призывающей «младших собратьев» республиканского калибра. Приходилось преодолевать и демонстративное сопротивление местных судов, устроивших поразительную проволочку в рассмотрении ряда дел. Были опротестованы десятки незаконных оправдательных приговоров, и вышестоящие суды удовлетворили протесты прокуроров.

Мафия остается мафией, какими бы лозунгами она ни прикрывалась, какой бы участок деятельности ни выбирала. В Казахстане, например, традиционно «неучтенный» скот, и именно из этой отрасли выжимали миллионы рублей вельможные воры, Узбекистан специализировался на таком дорогом сырье, как хлопок, отсюда и другие масштабы.

Но, независимо от размеров взяток, за скобками деятельности правоохранительных органов чаще всего остаются причины социального характера. Коррумпирование высшего эшелона власти есть следствие сложившейся структуры хозяйствования, обстановки, когда личный и общественный карманы безбожно путаются. К сожалению, правоохранительная триада — милиция, прокуратура, суды — поздновато взялась (раньше не позволяли!) за расчистку авгиевых конюшен коррупции. И пусть никто не догадывался о подлинном размахе Всеобщей Кражи, но о «путанице карманов» знали все, и наверняка.

Ах, как хотелось бы кое-кому представить все вскрытое своего рода извращением, аномалией «застоя»! Вспомним, что этот пресловутый период его «созидатели» называли отнюдь не застойным, нет, для обозначения тех разгульных лет пользовались словосочетанием «эпоха развитого социализма».

Ныне все больше и больше мы склоняемся к пониманию, что строили социализм неверно, точнее — строили несоциализм. Для многих прозрение оказывалось неожиданным. Прозреваем и засучиваем при этом рукава…

И то, что сложилась каста казнокрадов, и то, что она по-своему понимала развитие, закономерно. Историк P. A. Медведев вспоминает, что ему как-то довелось услышать от одного из безусловно честных людей: «Работать первым секретарем райкома мог тогда чаще всего человек с психологией преступника». Это — о закате сталинского правления. Однако материалы следствия показывают, что в условиях сложившейся в 70–80-е конъюнктуры протекционизма подняться по служебной лестнице и удержаться на высокой ступени легче было человеку непорядочному, беспринципному, нежели тому, кто руководствовался совсем другими принципами.