Ступени в вечность

— Чего ты хочешь от меня? Великого раскаяния? Страдания по содеянному? — едко рассмеялся он. — Напрасно. Люди сами отдают свои Нити, и нет другой правды. Мне их не жаль.

Если бы он только мог их пожалеть…

— Ты заманиваешь их, и они отдают, — уговаривала она. — Они же не знают, что делают!

— Пусть так, — холодно согласился Сын Тархи. — Но секрет в том, что они и не узнают, пока не отдадут самое ценное! Оценить что-либо правильно можно, только его лишившись. Это величайший урок для них, но в короткий миг его не усвоишь. Их глупость нуждается во времени. Я только хранитель.

— Во времени нуждается? На долгие-то годы?

— Они так далеки от своих Нитей, что долгие годы уйдут, прежде чем они заметят пропажу. А вот когда заметят, и хорошенько… тогда не будет желания терять это впредь.

— Ты ещё благодетелем назовись! — волновалась Маритха, но как-то вяло, без огня.

В его словах была правда. Малая малость правды, но она была.

— От того, как я назовусь, не изменятся ни они, ни я сам. Только мои деяния способны изменить их трусливые ленивые сердца. В определённой мере.

— Выходит, ты делаешь доброе дело! — съязвила девушка.

В нем все было неправильно, но правда была. Опустошающая и сжигающая. И от этого хуже всего.

— Не доброе. И не злое. Необходимое.

— Кому это необходимое? Так людей корёжить… это же… — сквозь зубы процедила Маритха.

— Пойми, наконец: пока человека хорошенько не искорёжишь, — холодно отозвался Сын Тархи, — он ничего не сможет. Никем не станет, даже собой. Не захочет.

— Ну и пусть! Его это дело! Не всем так, как ты…

Девушка осеклась. Когда-то он тоже был таким, как они. Она уж и забыла! А вот Аркаис про то хорошенько помнит. И знает куда больше, чем Маритха.

— Не всем, — согласился он. И тут же спросил: — Неужели я так тебе ненавистен?

Она захлебнулась холодным воздухом. Долго не могла откашляться.

— Твоя Нить… — промямлила наконец. — Я не знала… что она такая…

— Какая?

— Совсем наоборот… Светлая такая… и лёгкая… и… — не найдя нужного слова, девушка замолкла.

— А ты думала, с неё капает кровь невинных жертв? — без тени своей обычной ухмылки в голосе осведомился Тёмный.

— Я знаю, как они страдают, — прошептала она.

— Я знаю намного больше.

— Тогда почему? Это плохо, плохо… — стукнула она кулаками в мёрзлую землю.

— Плохо… — повторил задумчиво Ведатель. — Плохо… — на этот раз он усмехнулся. — Что ж, если поглядеть с человеческой стороны… то я, пожалуй, соглашусь. А ещё плохо, — от задумчивости перешёл он к напору, — жить, не зная, что живёшь. Плохо, — издевательски выделял он каждый раз, — попусту тратить силу своего источника, не зная, что однажды она закончится. И тогда, только тогда — слышишь, Маритха! — нельзя будет уже ничего исправить! Счастлив тот, кто слышит зов своей Нити, остальные — мертвы. Но как им узнать об этом? Рассказывать паломникам сказки о вечном, как делает это Раванга? А смог он пробудить хотя бы одного? Пробудить по-настоящему?

— Я не знаю, — честно созналась Маритха. — Наверно, смог… Он помогает людям! К нему со всей Аданты идут со своими бедами!

— Мелкие подачки! И тоже не задаром. Тоже в обмен на самое ценное, что могут они предложить, сами того не зная — силу их Нитей. Не всю, конечно. Он берет понемногу, зато у каждого. Я же — у немногих.

Девушке показалось, что пустошь закачалась под ней. Мир закачался.

— Нитей… это как?

— Благодарность, Маритха. Благодарность, пока она горяча, пока не остыла. Восторги, восхищение, преклонение. Почти любовь, почти радость в самом сгущённом виде, какой только возможен в этом мире. Он питается этим так же, как глоты твоим страхом. Питается сам и питает Бессмертных. Вот Бессмертные и возвращают ему… малую часть. Её хватает, чтобы творить чудеса для несчастных. Но для пробуждения недостаточно.

Она ненавидела Тёмного за ту ухмылку, что угадывалась сквозь сумрак. Он топчется по её сердцу, оставляя кровавый след. Почему она не встанет и не уйдёт?

— Почему же, Маритха?

Ненавижу его!

— Врёшь ты про Великого! — хрипло выдавила девушка. — Он мне все рассказал. Он берет ненужное…

— Я бы тоже мог сказать, что использую ненужное, коль скоро хозяева сами отказались от своих сокровищ. Все, что отброшено — не нужно. Тут он не солгал…

— Ненужное — это плохое! — звенящим голосом перебила Маритха.

— Плохое, хорошее — это слова, — так же легко, словно говорил о чем-то забавном, продолжал Сын Тархи. — В жизни нет места ни тому, ни другому, зато слов всегда предостаточно.

Она постаралась успокоиться. Он нарочно её путает. Надо узнать всю правду про Великого, чего бы это ни стоило. Невозможно каждый раз сомнениями мучиться: а не ошиблась ли Маритха, выбирая сторону, к которой пристать!

— Он забрал мою слабость, я стала сильнее, чего ещё нужно?

— Ещё бы, ему стоило над тобой потрудиться. У него свои цели. Раванга куёт оружие против меня, и это ты, Маритха. Закаляет, как в кузне, а дальше… — тянул он все больше, — молотом по наковальне… молотом по наковальне…