Ступени в вечность

Четырежды по два раза ей приносили еду. Четыре дня, как она тут застряла. Вчера, рыдая на своей лежанке, Маритха ещё раз себя выбранила за то, что слезла с того роскошного тарпа. В который раз пожалела, что покинула странного Ведателя, который так язвительно смеялся над нею… и над всем миром заодно. Который спас её! И ничего взамен не попросил! Знала бы… ни за что его не оставила! Ни за что! Уж он-то своё слово сдержал бы, а не совал её в дурацкий каменный мешок. Да, точно сдержал бы, он не из таких, как Раванга да Тангар этот, беспокойно убеждала себя Маритха. Ведь не может быть, чтобы ей по-любому каменная тюрьма была назначена. А отсюда, сдавалось ей, не будет выхода, тут Маритхе и суждено пропасть.

«Он не чтит законов Бессмертных, нарушает договор, когда пожелает… Он держит слово лишь тогда, когда речь идёт о Нити. Я же выполняю всегда, чего бы это ни стоило», — так говорил Великий, и Ведатель на тарпе ему не противоречил, слова поперёк не сказал. Теперь-то уж видно, как Раванга свои обещания держит, как заманивает глупых путников своими сладкоголосыми речами! Значит, и на Ведателя он наговаривал!

Рыдания перешли почти в вой, но никто так и не вошёл. Дверь оставалась запертой. Она ведь не звала.

— Да! — воскликнула девушка, заколотила кулаками по худым шкурам, устилавшим неудобное ложе. — Да! Он бы… Он бы сделал, что обещал! Сделал!

Заломила руки, жалея об утраченном. Упала на лежанку. Или нет? И она зря рвёт волосы от досады?

«Сделал бы, женщина. Будь уверена».

Знакомый насмешливый голос подбросил её вверх. Откуда? Маритха замерла, озираясь вокруг. Никого. Да и быть никого не могло. Она подбежала к двери, сама не своя от безумной надежды. Снаружи было тихо.

И все-таки она, хоть и с опаской, проверила все углы. А вдруг там, куда не достаёт свет коптящего пламени, что-то есть. Вдруг она проглядела что-то в пляшущих тенях?

Никого.

Неужто почудилось? Не может того быть! Так ясно, так резко, так слышно. Так знакомо.

Его голос, Бессмертные. Ведателя.

Это было вчера.

А сегодня, так и не дождавшись до вечера своего Великого, девушка вновь ударила в дверь, призывая своих хранителей. Целый день она просидела взаперти, постепенно закипая. Надоело слоняться здешними коридорами, надоели редкие угрюмые рожи, косящиеся в её сторону. Терпенье истощилось, и Маритха исходила чёрной злобой.

В дверях, на её счастье, появился не Ахик, из которого слова не вытянешь, а Сама́х — второй её сторож, что сменял Ахика ближе к ночи. Тоже местный; невысокий, вёрткий. Нечасто он ей попадался вместо Ахика, а слов с ним говорено едва ли не больше.

— Что буря? — кинулась к нему девушка.

Тот плечами пожал.

— А что? Лютует. Давно такой не бывало. Однако это уж хвост её, — подмигнул он девушке. — Не те ветры. Я и не то знавал. Вот…

— Стой! — оборвала она его байки. — Что это получается? Можно наружу выйти?

Он прищурился, смерил её подозрительным взглядом.

— Да что я, дура совсем, что ли?! — чуть не закричала Маритха. — И как мне отсюда наверх-то вылезти? Не про себя я… Ну, говори! Можно уже выходить?

Хранитель молчал, и она принялась умолять. Наконец он сдался, нехотя подтвердил, что да, уже можно. Хоть она-то женщина, да ещё чуть ли не с равнины, и, конечно, под здешние ветры зря полезет, если что… Маритха сморщилась, дивясь такой глупости. А вот местные да, могут, если надобность большая.

— А давно так… полегчало?

— Ну… От ночи, верно, затихать начало.

Девушка сжалась от нехороших предчувствий. И буря улетела почти, и дорога свободна, а она все сидит в своей клетке. Одна. И сидеть будет до смерти. Не выпустит её Тангар. Это пока ещё Первый хранитель думает, что Раванга за ней вернётся, то он «добрый» такой. А потом…

Маритха опустила плечи, потащилась прочь от двери. Услышала стук, скрежет запоров.

О, Бессмертные! Один раз попросила и не поняла своей удачи! Смилуйтесь! Пошлите глупой женщине ещё раз удачи от щедрости своей! Пошлите его!

Ведь неспроста вчера знакомый голос слышался. Как там Великий говорил? Ведатель чем-то её привязал. Чтобы везде услышать, где б она ни оказалась. Чтобы найти её, если что. Потому и отпустил…

А ещё Великий говорил, что все мосты о двух концах бывают. А что, если она сама попросит, сама позовёт? Он сможет её вызволить. Если захочет… Он ведь сильный, даже Раванге с ним трудно справиться. А она тогда ему, что хочешь… Теперь уж чего… все, что хочешь, отдаст. Услышьте, Бессмертные! Услышьте Маритху!

Дрожа всем телом, девушка выпрямилась, подняла голову.

— Ведатель… — позвала тихонько.

Что делаю, что творю? Нельзя, нельзя, слышался внутри настойчивый зов, и, превозмогая его, она оперлась на лежанку. Толчками накатывала дурнота.

— Ведатель! Слышишь меня? — кликнула она громче, но голос сорвался от волнения.

Ну, что ещё делать?

Маритха представила его, как помнила: спину в широком тёмном одеянии, что торчала полдня перед нею. Вновь позвала. Уже со слезами.

— Ведатель! Вызволи меня отсюда, и я… что хочешь для тебя… Приходи!

Все вокруг молчало, только вонючие свечи трещали.

— Ну, пожалуйста… Бессмертные! — всхлипнула она, опустилась наземь.

И вдруг…