Ступеньки

Лексаэлла застала Зелёного Червя лежащим на тех самых матрасах, где он пару дней назад устроил похищенную и загипнотизированную Мрию. Червь выглядел плохо — в грязной одежде, с окровавленным лицом, ослабевший. Когда Лексаэлла вошла, Червь пошевелился и посмотрел на Русалку Льда в упор, с вызовом. Без тени страха. А Лексаэлла пристально, но ничего не выражающим взглядом посмотрела на него.

Потом ледяным голосом прошипела:

— Я не сказала Королеве, что ты нарушил мой приказ и не убил их. Знаешь, почему? Потому что я не сказала тебе, что Королева отдала мне приказ оставить их в живых — уже после того как я приказала тебе их убить.

— И что? — насмешливо, нагло вопросил Зелёный Червь. Его рот исказился в презрительной ухмылке.

— А то, что ты ходишь по острию ножа, Червь. Рина и Пета правы: ты не до конца Черный. Скорее серый.

— Я не Серый, я Чёрный. Я присягал. Я убивал ради Черноты, приносил жертвы Черноте. Я продал душу Черноте, — это Червь произнёс спокойно, констатируя факт. Без малейшего колебания, страха, злости.

— Почему ты не убил тогда ради Черноты поединщика и девчонку? Почему отпустил с ними Охотницу Воздуха? Отдашь Охотницу Рине — она тебя признает, убивать не станет, возвысит, походатайствует перед Королевой.

— Аналогично я могу и тебя спросить, Лексаэлла. Почему нарушила приказ своей любимой Королевы и не передала мне отбой, что типа их убивать не нужно? — дерзко ответил Червь.

— Твои мотивы и цели не нравятся мне. Считай — это предупреждение. Одно из последних. Я согласна с Риной и Петой: нам следует убить тебя. Вся твоя надежда теперь только на Блэки. Если и ей что-то не понравится — одна из нас придёт к тебе и поцелует, — Лексаэлла как всегда бесстрастна и равнодушна.

Не дожидаясь ответа, Русалка Льда ушла через Теневую Сторону, войдя в стену.

Вся комната покрылась льдом и инеем. Червь задрожал от холода. Стучащими зубами он изрыгнул несколько проклятий, обращённых к русалкам. Согреть себя он своим магическим Огнём долго теперь не сможет. Проклятый Сморчок, про которого выяснилось, что он Охотник Воды, смёл с него весь магический ток.

Червь подумал о том, что Сморчок определённо знал, куда бить. Он изначально целился в больное место. В то самое — под левую коленку. Он заходил слева — будто знал, что Червь там уязвимее.

— Я не стал их убивать, потому что мне любопытно. Как они узнали, — прошипел Червь. — Я отпустил их, потому что куклёнка должна замочить Августу. Я отпустил Мрию, потому что, надеюсь, что когда-нибудь она замочит вас, русалки. Я не Серый. Я чернее всех Чёрных… Чернее вас…

Холод и боль, что он терпел, сковали его, и он провалился в сон беспамятства.

Прятки

Я ошалела от возмущения! Этот напыщенный пуп земли шутить что ли вздумал!?

— Это что, розыгрыш такой?! — взвинчено и с небывалой злостью поглядела я на Коллинза, став едкой, ядовитой настолько, что сама чуть не подавилась бушевавшим во мне ядом.

Коллинз мрачнее тучи:

— Они загнали нас в ловушку. Это чёрная игра. Я предполагал, что они такое выкинут, но думал, что это будет ближе к послезавтрашней ночи, когда всё решится…

— Что — конец?! — моя злость ушла. На смену ей пришло… нет, не страх. Любопытство. Чего так испугался Коллинз, эта ходячая гордыня и выскочковость?!

— У тебя там на шее конец, Клот. Они не могут видеть в Шаре кого угодно, не могут видеть тех, на кого наложены Мантии Тени, Мантии Отвода Глаз, определённые магические приёмы, скрывающие от Шара и Защиты. Но это никогда и никак не распространяется на тех, кого они пометили как своих слуг.

— Ну… так… может, грянем в ближайший тату-салон, и перебьём мне там наколку? Или… я даже готова нагрянуть в ближайшую клинику пластической хирургии, чтобы кожу с их тремя каплями срезали и откуда-то пересадили.

— Не подействует. У тебя там не татуировка. А что-то вроде Метки. Чёрной Метки, да. Ладно. Поехали домой, попробуем обсудить с ребятами. Тут, видимо, загвоздка в загадке.

В голосе Коллинза проскользнула надежда. Эта надежда пробудила в моём мозгу бурную жажду деятельности:

— Есть ли у вас, анхомов, такие заклинания, с помощью которых на Рину можно навести слепоту? Или можно ли пробраться в ресторан и стибрить у них этот Шар? Или отвлечь Рину, послать ей морячков, чтоб она в Шар не смотрела, а смотрела на морячков? Или…

— Не подействует, Клот, — Коллинз грустно и снисходительно улыбнулся, покачал головой. — Мы должны выполнять задания честно. Таковы условия, такова политика.

— Что-то я не догоняю, дружище З. Ты же сам только что говорил, что они играют нечестно! Значит, мы должны их методами!

— Не прокатит, — талдычил как дятел Коллинз. — Мы Белые. Обман, манипуляции, грязные инсинуации — прерогатива Чёрных.

— Ага, а мы должны сидеть зайчиками у стеночки сложив лапки и ждать, пока нас перестреляют из двустволки, так что ли?! — вспылила я.

— Мы сейчас приедем в Скомато и пообщаемся, — напомнил Коллинз об изначальном плане. — Воспользуемся звонком другу и помощью зала.

— Звонок другу… — задумчиво пробормотала я.