Ступеньки

— Ты слишком скромный, называя себя мякиной. Ты тот ещё крепкий орешек, Дрэгон, — широко улыбнулся Мангуст.

— Оставь эту лесть! Я всего лишь обычный вампир, я всем об этом говорю, напропалую, на каждом углу, да! Всем своим — я имею в виду. Ну да ладно, отставим сантименты. У нас война, малыш. Думаю, ты в курсе, — Дрэгон, снабжавший Скомато ромом и свежими сплетнями, стал серьёзнее тучи.

Он взял Мангуста за плечи и заглянул в глаза:

— Скорпион у вас был?

— Был, — кивнул Мангуст и вздохнул. — И тоже мы с ним поговорили о войне.

— И у меня он был. Велел мне следить за могильщиками. Он уверен, что Трёхглазка им что-то задала вытворить непотребное. Держим ухо востро.

— Держим-то держим, только поздняк метаться. Ключ Инферно проворонили.

Поставщик помрачнел ещё больше:

— Значит, всё-таки Ключ. Скорпион узнал, значит, да.

— Мы узнали, совместно. Он, Шрам и Коллинз провели магический акт. А потом Скорпион послал к нам девушку, неогермитку. Чтобы мы за ней присматривали, как телохранители, — зашептал Мангуст особенно тихо. — Она вон у нас там сейчас сидит, наши ей зубы заговаривают. Милая девушка, тихая только. Скорпион считает, что Трёхглазая нанесёт первые удары по вагантам. Вот у тебя есть ваганты, Дрэгон?

— Есть одна, — уверенно ответил он. — Милая девушка, только ни черта не тихая. Такая Трёхглазку в бараний рог закатает, едва я возьмусь за её подготовку, — Дрэгон воинственно потряс кулаком. И снова вздохнул, повторяя: — Значит, Ключ. Дежа-вю. Вспоминаю шестьдесят шестой, пресловутый, чтоб ему акула в глотку…

— Тысяча девятьсот шестьдесят шестой? — спросил Мангуст.

— Куда загнул? Тысяча шестьсот шестьдесят шестой! — прошипел Поставщик, лицо его перекосилось от злобы. Было это умелой актёрской игрой или на самом деле больным воспоминанием — Мангуст так и не понял. Чёрт поймёт, вампиров этих. — Знаешь, как всё пойдёт, Мангуст? Только между нами, усёк? Скажу тебе, потому что ты вагант Скорпиона, а Скорпиона я уважаю. Сначала один Ключ. Потом на очереди второй. И третий. А потом Трёхглазка такое учудит — что мама и не снилось! Готовьтесь к Армагеддону местного масштаба.

— То, что ты говоришь, Дрэгон — капитан Очевидность, — вздохнул Мангуст. — Нет, я не сетую, что спокуха закончилась. Спокуха для нас всегда непруха, нам самый кайф от прорухи! Я боюсь. Не за себя — за друзей. За тех, к кому привязался. За тех, кого успел узнать, полюбить. Вот поганая эта война. Зачем их только придумывают?! Войны людей бессмысленны. Войны не-людей — по мне так ещё бессмысленнее.

— Нет, малыш, нет, — Дрэгон отеческим жестом приобнял взгрустнувшего Мангуста за плечи. — Видишь ли, войны не-людей нужны для того, чтобы люди продолжали не просто выживать — а жить. Продолжали дела. Продолжался круговорот душ, эволюция душ. А привязанности — их быть не должно, вообще, никак и никаких. Никакой любви, никакой семьи. У людей поговорка — один в поле не воин, лучше уж гуртом. У нас всё с точностью наоборот — один в поле воин, каждый умирает в одиночку. Когда война — да, мы объединяемся для масштабности, но любая привязанность, любой намёк на созависимость — и мы погибли. Только бесстрастность, только самоконтроль.

— Я понимаю это, — ответил Мангуст. — И всё равно, страх никуда не уходит. Ты ведь тоже боишься, Дрэгон, признайся.

— У каждого свои страхи. Ты вот боишься, что твои друзья — Чёрная Леди, З, Шрам — падут в бою. А я боюсь другого. Не буду тебе говорить, чего. Выстоим. Прорвёмся. И не через такие абордажи проходили. Желаю тебе Бесконечности и Тьмы, брат. Тьма укроет, Бесконечность даст мудрость.

Поставщик помолчал немного и потом тихо прошипел:

— Раз Чёрная Леди и остальные ребята заняты тихой милой девушкой — мешать не буду. Передай им, что я приходил, и что могильщиков я взял на себя. Ежели что — чтоб я вам не мешал на городских кладбищах, а вы — мне. Бывай, брат. Скорпиону привет, как увидишь.

Мангуст моргнул, а когда открыл глаза, Поставщика рядом уже не было.

— Эй, Мангуст, где ты там застрял? Приходи пить чай, Айрэнн с тобой хочет познакомиться поближе! — услышал он весёлый зов Ниании.

Мангуст с теплом улыбнулся. Чай, посиделки с друзьями. Покой, идиллия. Редко такое бывает, потому что спокуха — это непруха. Когда воин не воюет — он мёртв. Но чай, посиделки с друзьями — так прекрасно. За такие редкие мгновения этой непрухи не грех иногда и душу заложить. Он быстро побежал обратно в зал.

Зелёные черви не любят сморчков

Мы с Эдди мигом нашли друг в друге деловых партнёров. У меня не было неловкости, когда я ему позвонила после посещения Базы, никаких мыслей — «ой, да что он про меня подумает?». У Эдди тоже не было неловкости. Напротив, он сразу стал меня зазывать в гости, заверил, что в этот вечер — сегодня — он свободен.

Эдди живёт в другом конце города — в тех краях, где и Джейн, на соседней с ней улице Гордости. Там неподалёку есть кладбище, где мы с Питом два года назад, в самом начале карьеры, имели миссию, выслеживали одного гипнотизёра.