Стыд

– Да, хоть и очень медленно, – говорит Эмма, и с ее стороны слышно, как закрывается дверь машины.

Наконец-то чашка кофе наполнилась.

– Мы как раз припарковались рядом с одним дачным домиком, в который надо заглянуть, – говорит она. – Мне нужно идти.

Нюллет не успевает упомянуть Мадлен. Возможно, это и хорошо, потому что он не хочет беспокоить Эмму без надобности.

– Можем созвониться позже. Проверь при удобном случае, что там у нее с зубами, – говорит она. – Береги себя и обними за меня Элли. У тебя есть Альведон?[9]

– Вроде бы да. Если не окажется, то схожу потом в аптеку, – отвечает он. – До скорого.

Нюллет испытывает острую боль, когда слышит голос Крилле на заднем плане. После этого разговора у Нюллета остается какое-то чувство – беспокойство, которое он не может объяснить. Ощущение, что он вот-вот что-то потеряет. Или кого-то.

Навсегда.

48

«Бедный Нюллет», – думает Эмма. Ему приходится справляться с очень многим: не только с расставанием, но еще и с новой жизнью в качестве отца-одиночки. А еще ему нужно принять тот факт, что у Эммы появился новый напарник.

Эмма поглядывает на Крилле, пока они идут к красному дому. Он чертовски хорошо выглядит, и неудивительно, что Нюллет чуть не начал ревновать. В небе сгущаются тучи, и кажется, что скоро начнется гроза. Крилле стучит в дверь, но никто не отвечает.

– Никого нет дома, – наконец говорит он.

Эмма заходит за угол и заглядывает в одно из окон маленького домика, который, видимо, арендуют ремесленники. В комнате беспорядок, а в раковине стоят две открытые консервные банки с супом-гуляшом, две глубокие тарелки, ложки и банка из-под пива.

Но ее взгляд останавливается не на этом.

– На обеденном столе лежат инструменты и ремешки, – говорит Эмма, и Крилле подходит ближе, чтобы все рассмотреть.

Они случайно касаются друг друга.

Рядом с одним из стульев лежат черные, наполовину заполненные, мешки с мусором.

– Они не очень-то аккуратные для тех, кто занимается тут чем-то незаконным.

Тут он точно прав.

– Стоит пройтись по территории и осмотреться, – предлагает Эмма.

Позади домика находится сарай точно такого же красного цвета. Дверь закрыта на засов, который легко можно снять. Эмма открывает его и заходит внутрь, хотя понимает, что этот поступок пересекает грань дозволенного. Поляков ведь ни в чем не подозревают, а у Эммы и Крилле нет разрешения на обыск дома. Тем не менее она решает совершить небольшое нарушение, чтобы оценить, стоит ли проводить в отношении их более тщательное расследование. В сарае холодно, сыро и куча мусора. Эмма замечает грязную лопату, большой зеленый брезент и две пилы, прижатые к стене. Затем ее взгляд падает на веревку с крюком, свисающую с потолка. Эмма пятится назад, когда вспоминает слова Крилле о том, каково это – жить в подобной изоляции.

Никто бы не услышал, если бы здесь раздавались ее крики о помощи.

– Ух, ну и местечко, – говорит Крилле, находясь прямо рядом с ней, отчего Эмма подпрыгивает.

Она оборачивается и смотрит на него.

– Ты зачем так пугаешь-то?

Он выглядит до смешного довольным. Эмма прыскает и качает головой, а затем выходит из сарая.

Полиция должна найти ремесленников, которые арендуют этот домик. Если они не появятся в ближайшее время, нужно будет что-то предпринимать. Ремешки, веревки и грязная лопата могли быть использованы в ходе убийства Петера.

– Пора осмотреть места преступлений, – говорит Крилле.

Они возвращаются на трассу к Даммшену и затем сворачивают на одну из грунтовых дорог. Лес становится все гуще и гуще, пока они не доезжают до поляны, за которой переливается темное озеро. Эмма выходит из машины, а Крилле потягивается. Она сверяется с картой, указывающей путь к лесу. Эмме кажется таким абсурдным находиться здесь с Крилле. И при этом ей за это платят.

– Что там с твоей девушкой? – спрашивает она, пока они идут к утесу, где была найдена Ильва.

Крилле пожимает плечами.

– Я расстался с ней.

– По телефону? – спрашивает Эмма, снова сверяясь с картой. Они почти на месте.

– В наше время это так и работает, – загадочно отвечает он, а Эмма чувствует себя человеком из каменного века.

– Печально слышать.

– А, да все в порядке, – говорит Крилле, пиная камень на земле. – Это было к лучшему.

Внезапно Крилле хватает ее за руку.

– Ты слышала? – спрашивает он.

Эмма прислушивается.

– Нет.

– Похоже на стон или крик.

Они оба начинают внимательно прислушиваться, но Эмма не улавливает ничего, кроме звука колышущихся на ветру листьев. Она идет дальше, а Крилле немного задерживается. Эмма не знает, что и думать: возможно, он просто хотел сменить тему. Когда она подходит к обрыву, ей становится душно, хотя на улице довольно холодно. Прогулка оказывается тяжелее, чем Эмма ожидала, или она просто еще не в форме после беременности?

– Я думала, что тут будет выше, – говорит она, глянув вниз с обрыва. Крилле останавливается рядом с ней.

– Падение с высоты трех или четырех метров ведь не смертельно?

– Нет, – отвечает она задумчиво. – Конечно, все зависит от того, насколько удачным было приземление.