Стыд

Она глядит через проем в палатке, но не видит там Крилле. Возможно, ему пришлось уехать в отель, чтобы отдохнуть.

– Нам нужно как можно скорее выяснить, кто это, – говорит Эмма и показывает фотографию Магнуса Свантессона. – О пропаже этого человека заявили в Бурленге во вторник. Его жена обеспокоена тем, что нашли именно его труп. Что думаете?

– Сложно сказать, – говорит судмедэксперт. – У него есть какие-нибудь особые приметы? Может быть, татуировки, шрамы или обручальное кольцо?

– Золотое обручальное кольцо, – говорит Эмма, глядя на безымянный палец жертвы на левой руке. Кольца нет, но на пальце осталась едва видимая полоска.

– На нем не было никакого кольца, когда его обнаружили.

Мобильного телефона и кошелька тоже не было. Эмма задумывается, взял ли преступник вещи из-за их ценности или для того, чтобы усложнить опознание.

Магнус Свантессон.

Ты ли это?

63

Как только Нюллет замечает Мадлен, быстрой походкой шагающую по другой стороне улицы на Седермальме, он тяжело вздыхает. В этот раз тоже никакой коляски. Он пинает грязный бордюр и кривит лицо от боли в пальцах ног. Затем разворачивает свою коляску и начинает уходить. Почему Нюллет позволяет Мадлен себя дурачить? Возможно, даже нет никакого ребенка – и это было бы существенным облегчением. Тест на отцовство лежит в сумке для пеленок и ждет своего часа, но, похоже, так и останется нераспакованным.

– Нюллет, подожди! – кричит Мадлен.

Она подбегает к нему и хватает за руку. Нюллет высвобождается и разворачивается.

– Я больше не могу этого выносить, Мадлен.

Она проводит руками по своим черным волосам и выглядит подавленно.

– Салли прошлой ночью рвало, а я не хотела рисковать и заражать Элли.

«Но оставить больного новорожденного дома ради встречи со мной не составило проблемы», – думает он. Достаточно лжи. С него хватит.

– Прекращай уже, – говорит Нюллет. – Лучше скажи все как есть. Никакого ребенка нет, правда?

На мгновение во взгляде Мадлен сквозит отчаяние, потом ее лицо искажается, и взгляд становится чернее тучи.

– Как ты можешь так говорить? – спрашивает она, напрягая челюсть. Она задирает вверх куртку и кофту и обнажает перед Нюллетом сморщенный живот. – Ты не веришь, что в этом животе был ребенок?

Люди, которые идут по Хорнсгатан, предпочитают обходить их стороной. Очевидно, что творится какое-то безумие, и Нюллету становится стыдно. Он просит ее опустить свою кофту.

– Пожалуйста, давай поспокойнее, – говорит он и отодвигает от Мадлен коляску с Элли. – Ты ведь понимаешь, что я задал этот вопрос, потому что ты снова пришла без ребенка?

Мадлен качает головой и начинает ругаться.

– Нет, я не понимаю. После всего того, что ты со мной сделал. У тебя нет сердца? Я была о тебе лучшего мнения.

По улице проезжает бизнесмен на электроскутере, и Нюллету приходится увернуться, чтобы на него не наехали.

– Вот скотина! – кричит Нюллет.

Мадлен принимает оскорбление на свой счет, и Нюллет уже собирается объяснить, что это было адресовано не ей, но решает этого не делать.

– Но ты никогда не берешь с собой Салли, – протестует он.

– Она…

– Тебе даже не нужно отвечать, – отрезает Нюллет. – Прощай.

Мадлен сверлит его взглядом.

– Если ты уйдешь сейчас, то никогда не увидишь свою дочь. Никогда.

Это последняя фраза, которую выкрикивает Мадлен.

Нюллет сомневается – его разрывает от неуверенности. Он пытается игнорировать остановившуюся женщину с ходунками, которая сердито смотрит на него. Затем он разворачивается к Мадлен спиной и уходит прочь. Сначала медленно, потом более решительно. Нюллет везет перед собой коляску и не осмеливается даже обернуться. Проходит несколько минут, прежде чем он наконец с облегчением понимает, что Мадлен отпустила его. Он продолжает свою прогулку по Старому городу в сторону Кунгсхольмена. Главное – уйти как можно дальше от Мадлен.

Нюллет поступил правильно.

По крайней мере, именно в этом он себя убеждает.

Он проходит одну витрину за другой. В голове крутятся мысли, но он испытывает облегчение из-за того, что никогда больше, по всей видимости, не встретится с Мадлен.

Если ты уйдешь сейчас, то никогда не увидишь свою дочь. Никогда.

Когда Нюллет смотрит на Элли в коляске, в его желудке что-то сжимается. Разве он может быть папой еще одного ребенка? Он останавливается на оживленном пешеходном переходе и избавляется от своего последнего сомнения.

Да, это слишком маловероятно.

Он идет по Дроттнинггатан. Каждый раз, когда Нюллет оказывается здесь, он думает о грузовике, который насмерть задавил людей[13]. Понять это сейчас так же трудно, как и тогда, но ему сложно не думать о том, что катастрофа могла обернуться еще большим кошмаром. Через минуту после того, как грузовик проехал по пешеходной улице, из кинотеатра «Скандия» вышла большая группа детей. У Нюллета наворачиваются слезы, когда он думает о том, что случилось бы, если бы в тот день судьба распорядилась иначе. Группа разделилась, перепуганные взрослые протолкнулись вперед и сбили детей, но никто из них серьезно не пострадал.

Грузовик уже проехал.