Стыдная тайна неравенства

В отличие от него, хозяину вещей приходится распоряжаться машинами, грузами, кораблями, людьми. Материал, с которым он имеет дело, обладает огромной инерцией и силой сопротивления. Машины и люди часто ведут себя непредсказуемо. Хозяин вещей знает, что любая ошибка в задуманном деле, может оказаться непоправимой. Он, действительно, должен семь раз отмерять, прежде чем отрезать. Он должен всё время прикидывать, хватит ли у него работников, материалов, инструмента, чтобы довести мероприятие до конца. Поэтому он думает и разговаривает в пять раз медленнее, чем хозяин знаний, часто выглядит рядом с ним туповатым, нерешительным, отсталым.

Нужно честно признаться: все самые привлекательные человеческие черты гораздо легче уживутся с уравнительным миросозерцанием, чем с состязательным. Сострадание, душевная чуткость, бескорыстие, художественная одарённость, порывистость, открытость всему высокому, приветливость, остроумие, яркость чувств, самозабвенная увлечённость — все эти свойства мы скорее обнаружим в уравнителе, ибо душевный взгляд его всегда устремлён дальше и выше. Состязатель, может быть, и хотел бы последовать за ним, но — не может. Ибо слишком ясно видит все опасности, подстерегающие на пути, все ловушки, обрывы и пропасти на той дороге, к которой призывает уравнитель.

Именно поэтому любая дискуссия между хозяином знаний и хозяином вещей часто вырождается в Беккетовский диалог, в котором персонажи абсолютно неспособны расслышать друг друга. В корне их взаимонепонимания лежит тот — часто невидимый для них самих — факт, что у них совершенно разные представления о том, что выполнимо и что невыполнимо в реальной жизни. Представим себе, что два спортсмена спорят о том, как сподручнее бить по воротам, и не догадываются при этом, что один имеет в виду футбол, а другой — хоккей. Разворачивая эту метафору до циркового гротеска, можно представить себе матч между хоккеистами и футболистами на поле, одна половина которого залита льдом, а другая покрыта дёрном. Футболисты начнут потешно скользить и падать на льду, хоккеисты будут увязать своими коньками в траве. Увы, очень часто дебаты между либералами и консерваторами в парламентах демократических стран напоминают именно такие матчи.

Возможно, что это связано с врождёнными свойствами нашего ума.

Один ум чувствует себя сильнее в сфере дедуктивных умозаключений (от общего к частному) и поэтому он с радостью последует призыву Руссо не обращать внимания на конкретные исторические факты, а требовать, чтобы история подчинилась, наконец, общим принципам человеческой природы, которые ведь столь очевидны. Другой ум силён в индукции (вывод общих правил и положений из конкретных наблюдений) и ему будет гораздо ближе способ рассуждения таких "индуктивистов", как Аристотель, Фрэнсис Бэкон, Джон Милль (то есть состяза-телей).

Согласно учению Канта, человеческий мозг обладает некими априорными (до всякого опыта заложенными в него) формами познания, главными из которых являются понятия пространства и времени. В ходе развития мировой цивилизации были созданы многообразные приборы, помогающие нам ориентироваться в пространстве и времени. Например, телескоп позволяет измерять расстояния между планетами, параметры лунной орбиты, отыскивать новые звёзды и галактики. Но это замечательное избретение не поможет нам определить расстояние между двумя городами, не даст ответа, скажем, на вопрос "долго ли ехать от Москвы до Петербурга?". Для ответа на этот вопрос нужно прежде всего узнать, какая дорога проложена уже от одного города до другого, ездят ли по ней на бричке, на поезде или на автомобиле, и замерить скорость транспортного средства. То есть использовать другой замечательный прибор — хронометр.

Поскольку люди не равны по умственным способностям, мы вправе допустить, что они могут сильно отличаться друг от друга и по степени владения априорными формами познания. Один будет чувствовать себя увереннее при оперировании с категориями пространства (ум-телескоп), другой — ум-хронометр — с категориями времени. Ум-телескоп прекрасно видит дальние сферы, но теряется в земном и сиюминутном. Ум-хронометр уверенно движется от факта к факту, но впадает в растерянность перед необходимостью широких обобщений. В соответствии с этим люди-телескопы скорее всего пополнят ряды хозяев знаний, а люди-хронометры — ряды хозяев вещей.

К сожалению, эта принципиальная разница между двумя типами умственной деятельности до сих пор остаётся скрытой и для тех, и для других. Подчиняясь всем правилам чистой логики, хозяева знаний и хозяева вещей воображают, что они играют в одну и ту же игру и что оппонент не поддаётся их аргументам из чистого упрямства и зловредности. Снова и снова высоковольтные кидаются в свои политические споры и снова и снова, с нарастающим озлоблением видят, что им не обойтись без арбитра, без верховного судьи, без оракула.

И кто же может выступить в этой роли?

Только тот, кто в данный момент является носителем верховной политической власти.