Стыдная тайна неравенства

Технический прогресс и распространение грамотности в корне изменили ситуацию. Теперь к услугам вождей восставших были печатные станки, телеграф, телефон, радио. Небольшая группа профессиональных революционеров, составленная из высоковольтных фанатиков уравнительной идеи и спаянная жёсткой дисциплиной, создавала необходимое ядро. И это ядро стремительно обрастало тысячами бойцов, которыми теперь можно было эффективно управлять на больших расстояниях, координировать их действия на разных фронтах. Высоковольтных командиров и низковольтных бойцов роднила одна страсть: ненависть ко всем видам неравенства. В том числе и (подспудно, неосознанно) — к неравенству врождённому.

Во время гражданских войн в России, Испании, Китае, Камбодже, Вьетнаме армии коммунистов часто демонстрировали необычайно высокий боевой дух, добивались победы над лучше вооружённым и численно превосходящим их противником. Думается, разгадку этого феномена следует искать в двухполюсной природе эмоционального накала, пронизывающего отношения между высоковольтным и низковольтным.

Высоковольтный не может испытывать настоящей враждебности к низковольтному. Даже в ситуации вооружённого конфликта он смотрит на него как на противника, которого следует победить, для того чтобы вразумить, вырвать из-под власти тёмных страстей, вернуть под власть разума и закона. Гибель низковольтных в бою не радует его, наполняет чувством вины и сомнения.

Не то низковольтный. Он во всех своих действиях и порывах движим горячим инстинктом ненависти к высоковольтному. Он ощущает своего противника главным источником своих несчастий и обид. Он жадно подхватывает лозунги уравнителей, призывающих к полному равенству всех со всеми. Уничтожение высоковольтного представляется ему победной и радостной кульминацией борьбы. ("Кто был ничем, тот станет всем!"). Он кидается в эту борьбу с отчаянной самоубийственной отвагой — и хорошо вооружённый защитник неравенства пятится перед ним, отступает, сдаётся сначала нравственно, а потом и физически, часто не исчерпав и половины своих сил и ресурсов.

Однако, завоевав власть в стране, победители, как правило, становятся жертвами кровавых междуусобиц. Высоковольтная верхушка революционеров, будучи в меньшинстве, вскоре гибнет сама, и на руководящие посты продвигается низковольтный. Он-то и оказывается лицом к лицу с задачей управления государством. Задачей, для решения которой у него нет ни сил, ни знаний, ни способностей. Он похож на крановщика, который разрушал старое здание чугунной бабой и которому сказали: "Ну вот, ты разрушил — теперь строй на расчищенном месте". Но так как обращению с другими машинами и инструментами он не обучен, в дело пускается всё та же чугунная уравнительная баба, которая теперь начинает крушить подвезённые кирпичи и доски, готовые к делу бетономешалки, соседние дома, людей, наконец.

С поразительной наглядностью повторяются поэтапно одни и те же процессы в странах, попавших под власть тоталитарно-уравнительных режимов. Послереволюционное развитие в России, Китае, Кубинской республике, Камбодже проходило одни и те же стадии (последовательность, правда, могла быть разной):

1. Мобилизация всего населения на выполнение грандиозных планов.

2. Катастрофическое крушение хозяйственных начинаний.

3. Поиски врагов, виноватых в случившемся.

4. Показательные процессы.

5. Массовый террор.

Рассмотрим их по отдельности.

1. Догнать и перегнать!

В начале 1950-х годов московский журнал "Огонёк", включившись в кампанию укрепления дружбы с новым — коммунистическим! — Китаем, печатал время от времени притчи под рубрикой "Из китайской народной мудрости". Например, такую:

"Однажды путник увидел мудрую женщину, сидевшую у дороги. Она точила железный брус о камень.

— О, мудрая женщина, — спросил путник, — что ты делаешь?

— Я делаю иголку, — ответила та.

— Но ведь за всю оставшуюся жизнь ты не сможишь сточить этот брус до размеров иголки!

— Неважно. Не я, так мои дети, не дети — так внуки, не внуки, так правнуки закончат мой труд, и у нас будет иголка".

Остальные "мудрости" были в таком же духе. От них мороз пробегал по коже и в сердце заползала тоска. Возникало тягостное предчувствие, что да! — это возможно. Тебя могут заставить провести всю жизнь в стачивании железного бруска ради какой-то иголки. И объявят это счастливым уделом. Предложить мудрой женщине раскалить брус, раскатать и отштамповать из него тысячу заготовок, из которых иголки можно было бы делать гораздо быстрее? Это прозвучало бы кощунством над народной мудростью.

Нет! Не из хитрых приёмов, придуманных разными умниками, должно было вырастать изобилие в стране. Трудовые массы сильнее умника — они справятся и без него. В низковольтном уме элементарное трудовое усилие умножалось на миллион, на десять миллионов труженников, и в результате виделось неизбежное достижение блистательной победы — всеобщее изобилие, бурное развитие народного хозяйства.