Суббота Воскресенского

Ариадну в Рязани действительно ждали и искренне обрадовались ее приезду, а Женю не отпустили в обратный путь, пока не накормили. Папа Ариадны немного суетился, сразу показал свободную комнату в просторной пятикомнатной квартире, отнес туда швейную машинку и тяжелые свертки с тканью, все время качая головой:

– Разве можно девушкам такие тяжести поднимать?

Папу успокоили, сказав, что в машину все это загружали не они.

Действительно, с переносом вещей помог Дан, потом он попросил Женю ехать аккуратно и поцеловал в губы, а Ариадну в щеку. После чего, махнув рукой на прощанье, уехал домой. Что-то у него не ладилось с диссертацией. Дан не очень хотел говорить на эту тему. Женя решила, что лучший вариант – не трогать его, дать спокойно заниматься.

Тем более что самой Жене было о чем подумать. У нее имелась собственная проблема – приглашение Льва Циммермана в ледовый спектакль.

Почему всегда так? Почему не получается спокойной жизни? Вот, кажется, наконец все наладилось. Есть прекрасная работа, есть парень, который… который нравится, с которым настолько здорово, что просто боишься загадывать на будущее, чтобы не сглазить. Даже в своих чувствах боишься копаться, потому что знаешь, как заканчивается любовь. А здесь не хочется, чтобы заканчивалось. И все хорошо!

Но однажды звонит Лев Циммерман, и жизнь, с таким трудом выстроенная, начинает потихоньку рушиться.

Каждый день Женька думала о его предложении. Она закрывала глаза и видела лед, и себя на этом льду, и полные трибуны зрителей, и звук аплодисментов. Она чувствовала, как конек касается твердого льда и танец начинается. Ощущение до мурашек, до дрожи.

Потом Женя уговаривала себя, что все это ерунда и надо собираться на работу, там дети ждут. А внутренний голос шептал: «Второй раз не предложат. Кто тебя помнит? Да и Циммерман, если бы случайно не встретил на катке, не вспомнил бы».

Что делать? Как быть?

Решение зрело, и, хотя Женя еще не озвучила его даже самой себе, это решение уже сказывалось на ее жизни.

Женя начала приводить себя в форму. Никаких булочек, никаких пицц и салатов с майонезом. Овощи, отварное мясо, рыба, йогурты. Вместо десерта – немного мармелада.

Утро начиналось с пробежки. Первые два дня тело болело, но потом привыкло.

Здравствуй, спортивный режим! Я возвращаюсь.

Дан никак все это не комментировал. Он перешел вместе с ней на здоровое питание, спрашивал, как проходят тренировки, будил на пробежки, если она не слышала будильник, и меньше шутил.

Это все из-за диссертации, уговаривала себя Женя. Какие уж тут шутки, когда, судя по обрывкам услышанных телефонных разговоров, предстоит много всего переделывать, а времени нет.

Остановившись на заправке, она взяла в руки телефон и набрала номер.

Дан ответил почти сразу.

– Я уже еду обратно, – сказала Женя. – Дорога хорошая. Если верить навигатору, в девять буду дома.

– Не торопись, – ответил Дан.

– То есть увидеть меня как можно скорее ты не хочешь? – уточнила она.

– Я растягиваю удовольствие, – в его словах отчетливо слышалась улыбка.

– Растягивай, – милостиво согласилась Женя.

Второй звонок сделать было не так просто. Она долго смотрела на номер, прежде чем решиться соединиться с ним. А потом слушала гудки с отчаянно бьющимся сердцем. Гудки казались бесконечными, и Женька уже готова была соединение прервать, но на том конце вдруг ответили:

– Женя, привет. Что скажешь?

– Лев Ярославович, здравствуйте, я думала над вашим предложением.

– И?..

– Скажите, на какой срок я должна буду прекратить тренерскую работу? До премьеры – это я понимаю, затем майские спектакли, лето. Но на все лето я не смогу.

Женя знала, что летом в Сочи почти ежедневно идут представления. Самый сезон: отдыхающие сменяют друг друга каждую неделю-две, и многие хотят посмотреть на ледовое чудо. Труппа Циммермана трудится почти до октября, а потом перебирается в Москву, участвует в телевизионных проектах, показывает спектакли в Москве и Петербурге, ездит с гастролями по городам. И все это круто, только… у Жени тренерская работа… и Дан.

– Не переживай, – успокоил ее Лев Циммерман. – Мы пока подпишем контракт до лета. Потом я все равно сформирую второй состав, но очень хочу, чтобы премьерные спектакли откатала именно ты.

Слышать такое было невероятно приятно. Премьерные спектакли очень ответственные. Это уже не с обкатанной программой колесить по городам. И Циммерман желает видеть именно ее.

– Дайте мне еще пару дней, – попросила Женя. Сердце продолжало отчаянно колотиться. – Мне нужно поговорить с Людмилой Борисовной, все ей объяснить.

– Хорошо, – согласился Циммерман.

Они оба понимали, что только что Женя сказала «да».

Захотелось кофе, и, выйдя из машины после разговора, она отправилась оплачивать бензин и стаканчик капучино.

Пока стояла в очереди, взгляд зацепился за яркие обложки журналов. Красивые машины, отфотошопленные красотки в шикарных платьях, бизнес-графики и очень важный мужчина на фоне какой-то картины. Наверное, жутко дорогой.