Субботним вечером в кругу друзей

— Вы были очень любезны со мной в прошлый раз, — сказал Куксин, вперив в нее восторженный, полный обожания взгляд. — Сейчас здесь никого нет, и я хотел бы предельно коротко изложить вам свой взгляд на проблему человеческого счастья. Вы не против? Спасибо. Итак, не думайте, что я, столь скромно одетый человек, обычный неудачник или, что еще хуже, довольный собой и своей участью обыватель. Внешность так обманчива. Если бы вы только знали, как я незауряден! Каждый день я делаю все новые творческие открытия, все уверенней иду по каменистым тропам поиска и новаций…

Юная Клеопатра хотя и не совсем понимала Куксина, но он ее забавлял, и потому она смотрела на него с легкой полуулыбкой.

«Она улыбается. Это почти победа, — подумал Куксин, — надо закрепить успех, надо действовать, идти вперед». И с этой подстегнувшей его мыслью стал поспешно расстегивать свой пузатый портфель.

— Минутку, — сказал он. — Если позволите, в честь нашего знакомства я хочу угостить вас конфеткой. Очень вкусной. Только, пожалуйста, не отказывайтесь. Поверьте, это от чистого сердца, от всей души. У вас такие глаза, такие волосы, такая фигура. Я не мог забыть вас всю ночь. То есть вы даже снились мне. Знаете, наш язык становится так беден, когда хочешь выразить переполняющие тебя чувства…

Теперь уже юная Клеопатра смотрела на Куксина с явным интересом. Он понял это и возликовал. «О, как чудесна жизнь!» — мысленно восхитился он, а вслух продолжал:

— К счастью, у нас есть песни. В них лучше всего выражены обуреваемые нами… нет, обуревавшие… нет-нет, обуревающие нас чувства. Цитирую. Нет, лучше напою. Слушайте, это крик моего сердца. Только не смейтесь. Ведь я не шучу, я серьезно. Очаровательные глазки, очаровали вы меня. В вас много жизни, много ласки, как много страсти и огня… Это обо мне и о вас. Да-да, честное слово, о нас. Лучше не придумаешь.

Куксин говорил, а сам нашаривал рукой в портфеле обещанную конфету и никак не мог ее нашарить. Даже покрылся испариной от напряжения. Наконец нашарил и облегченно улыбнулся:

— Фу! Вот она! Возьмите. Это вам от всей души. Птичье молоко.

В его голосе и взгляде было столько отчаянной и вместе с тем счастливой мольбы, что девушка после секундного колебания, слегка покраснев, взяла конфету.

— Съешьте, — попросил Куксин. — Я хочу видеть это собственными глазами.

Она развернула обертку и рассмеялась. Куксин, не понимая, смотрел на девушку. Она протянула ему конфету:

— Она уже надкусана.

— Уже надкусана? — удивился он. — Ах да, верно. Кажется, я сам надкусил ее, хотел съесть, а потом раздумал.

— Ну так съешьте сейчас, — сказала она веселым, каким-то воркующим голосом.

Куксин нерешительно повертел конфету в руках, затем старательно запечатал и вновь сунул в карман. «Нужен какой-то искусный маневр, чтобы отвлечь ее от этой злополучной конфеты. И какой же это черт успел надкусить ее? Вряд ли это сделал продавец. Хотя все может быть…»

— Между прочим, — сказал он, — я обожаю художественную литературу. Я собрал отличную библиотеку на иностранных языках — ведь сейчас так трудно купить хорошую книгу на русском языке. Но я нашел блестящий выход — я изучил три европейских языка и теперь свободно покупаю самые лучшие книги. Например, испанский я выучил специально для того, чтобы в подлиннике читать Хема.

— Кого? — спросила девушка.

— Хемингуэя, — с небрежной гордостью пояснил Куксин.

— Но ведь он писал по-английски, — сказала девушка.

— Неужели? — удивленно воскликнул Куксин. — Я был уверен, что он испанец. Он так отлично описывает бой быков. Впрочем, я очень впечатлителен и пропускаю такие ужасные места.

— Кто вы по профессии? — спросила юная Клеопатра.

— Я социолог, — скромно представился Куксин. «Ого, она уже всерьез интересуется мной. Еще немного, и я одержу блистательную победу, — подумал он, — надо развить эту тему, показать, насколько я глубокая и содержательная личность». — Я изучаю поведение человека в экстремальных условиях, — скромно закончил он.

— А что это такое? — спросила девушка. — Извините, конечно, но я, честное слово, не знаю.

— То есть поведение в исключительных обстоятельствах, нередко у предела человеческих возможностей, — пояснил Куксин. — Например, вы опускаете в кассу трамвая три копейки, а билетов там нет. В этот момент в вагон заходит контролер, требует у вас билет. Как вы поступите? Чаще всего люди очень пугаются.

— Вы контролер? — спросила девушка.

— Да. То есть нет. Иногда. Если возникает необходимость. Кстати, а как вас зовут? — умело переменил тему Куксин, при этом неуклонно продвигаясь вперед к поставленной цели.

— Елена.

— Я так и думал. Елена Прекрасная. У вас не могло быть другого имени. Только это. А меня зовут Александр. Саша Куксин. Будем знакомы.

С этими словами Куксин попытался в соответствии с правилами хорошего тона, как он их понимал, сделать поклон, а затем протянул юной Клеопатре руку. Они обменялись рукопожатием…