Субъективный словарь фантастики

Меньше всего мне хочется упрекать создателей кинодилогии о юных путешественниках в созвездие Кассиопеи. Эти фильмы (во многом, повторяю, очень симпатичные) лишь иллюстрируют общие процессы, происходившие в позднесоветском кинематографе. Казалось бы, кто мешал перенести на экран произведения, опубликованные в нашей стране – то есть прошедшие строгое сито Главлита и выдержавшие тест на лояльность? Отчего было нельзя экранизировать «Половину жизни» или «Последнюю войну» Булычева? «Очень далекий Тартесс» Войскунского и Лукодьянова? «Леопарда с вершины Килиманджаро» Ларионовой? «Винсента Ван Гога» (см.) Гансовского? (Фильм по этой повести сняли в Германии, а не у нас.) Однако начальники кино и ТВ бежали как черт от ладана, от умных и серьезных жанровых лент: на фантастику заранее клеили ярлык халтурности, второсортности и развлекухи. Думаю, всякий, кто ныне читает опубликованную переписку Стругацких, заметил, что 90 процентов предложенных ими кинопроектов в конечном итоге попадали в редакционную корзину, – и хорошо еще, если от писателей не требовали вернуть аванс. Мы ведь так и не увидели в свое время киноверсии повести «Понедельник начинается в субботу» – вместо этого нас накормили бодрым мюзиклом «Чародеи». А до этого точно так же обошлись с «31 июня» Пристли: повесть, полную тонкого юмора (мы же ее читали!), превратили в непритязательное действо с песнями и плясками. Песни были мелодичными, хореография плясок – недурной, но от фантастики Пристли остались рожки да ножки.

Два рода искусства жили в советской коммуналке через стеночку и по утрам вежливо здоровались, но в одной комнате уже расщепили атомное ядро, а в другой – жгли лучину и еще не додумались до паровой машины. Вы пробовали сравнить полифоничный «Город» Саймака с пропагандистски прямолинейным «Молчанием доктора Ивенса»? Это все равно что поставить в один ряд «Апассионату» Бетховена с «Чижиком-пыжиком». Помните, как в рассказе Воннегута «Гаррисон Бержерон» красавцев гримировали под уродов, на атлетов вешали вериги, людей с абсолютным слухом глушили какофонией (чтобы не выделялись)? Аналогии уместны. Главная беда нашего НФ кино была не в скудости спецэффектов (у Павла Клушанцева, например, они неплохо получались – см. Планета бурь), но в заведомой заезженности сюжетов и нарочитой скудости мысли. Голливуд опередил нас на целую эпоху не потому, что «Мосфильм» был беднее «Парамаунта» или у нас не было своих Карло Рамбальди. Просто визуальные виды искусства – кино и театр в первую очередь – в СССР считались более доходчивыми и, значит, потенциально более опасными, в смысле «западной заразы». Каждый чиновник держался за свое кресло. Никто не хотел рисковать. Лучше подстраховаться, перебдеть, подрезать, убрать от греха подальше: как бы чего не вышло?

Ну вот ничего и не вышло.

Солярис

Роман «Solaris» был написан польским фантастом Станиславом Лемом в 1960 году и годом позже опубликован на родине автора. В СССР сокращенный перевод романа вышел в том же 1961 году, и с тех пор произведение выходило на русском около четырех десятков раз – в составе антологий и авторских сборников Лема, а также отдельными изданиями. По жанру это амальгама «твердой» научной фантастики (см.), фантастики философской и мелодрамы.

По сюжету, над поверхностью планеты Солярис парит земная исследовательская станция. Уже на первых страницах романа герой-рассказчик, ученый Крис Кельвин, высадится на станции, и дальше действие романа будет разворачиваться строго в ее пределах. Герой быстро узнает, что один из трех обитателей станции, Гибарян, покончил с собой, а двум другим – Снауту и Сарториусу – не до научных исследований. Они пытаются решить свои проблемы, и такие же скоро начнутся и у Кельвина. А все потому, что Солярис – не только небесное тело, но и живое существо. Мало того – разумное. Точнее говоря, способностью мыслить обладает органический Океан, который покрывает почти всю поверхность планеты. Судя по тому, что Океан может поддерживать стабильность орбиты планеты, расположенной в системе двойной звезды, его разум – высокоорганизованный. Ведь при всех технических возможностях людей будущего они пока не умеют так вмешиваться в небесную механику…