Субъективный словарь фантастики

Ко второму типу экранизаций относится, например, советский фильм «Человек-невидимка» (1985). Поскольку роль Гриффина согласился сыграть томный красавец Андрей Харитонов, а роль Кемпа поручили Ромуальдасу Раманаускасу (который обычно играл нацистов или цээрушников), режиссер и сценарист Александр Захаров просто не смог сделать Невидимку злодеем и превратил его в эдакого непонятого романтического героя, а всякие злобные человеконенавистнические речи о «власти террора» передал Кемпу. У Уэллса Гриффин в итоге держал ответ за свои грехи, а у Захарова погибал от рук обывателей за чужие.

Еще дальше двинулся Джон Карпентер, который позаимствовал из романа Уэллса только голую идею «благоприобретенной» невидимости (имени романиста даже нет в титрах) и снял свою вариацию на тему – «Исповедь невидимки» (Memoirs of an Invisible Man, 1992), где героя звали Ник Хэллоуэй (не Гриффин!). Режиссер взял на главную роль известного комика Чеви Чейза и, разумеется, не смог сделать того злодеем. Но поскольку и в образ гениального изобретателя лицо Чеви не вписывалось никак, команда из трех сценаристов оттолкнулась от версии Х. Ф. Сейнта и превратила Ника в Невидимку Поневоле (эксперимент проводили другие, а страдать пришлось нашему герою, который просто оказался не в том месте и не в то время). Ну а ношу антигероя пришлось тащить Сэму Ниллу, сыгравшему агента ЦРУ Дженкинса – карьериста, который преследует невидимого страдальца с пистолетом наголо, как Карандышев Ларису Огудалову: мол, «если вы не достанетесь мне, то не достанетесь никому!». Но в конце фильма погибает (падает с крыши) плохой агент, а не Невидимка…

Однако мы чуть не забыли о «плохом» Невидимке. Среди современных экранизаций, которые поближе к Уэллсу, самая заметная – «Невидимка» (Hollow Man, 2000) режиссера Пола Верховена. Герой Кевина Бейкона, гениальный ученый Себастьян Кейн (не Гриффин) ставит эксперимент на себе. С видимостью он расстается без проблем, но вот возвращение в нормальное состояние откладывается. Время идет, гражданин Кейн нервничает и вскоре начинает демонстрировать скрытую до поры пакостность натуры. А осознав, что бывшая возлюбленная предпочла ему другого, вообще слетает с катушек и принимается убивать-насиловать направо-налево. Фильм приобретает настоящую динамику только в последние полчаса, когда Кейн-невидимка окончательно распоясывается. Бейкону не впервой играть негодяев, и финальная гибель маньяка жалости у зрителя не вызовет: сам, мол, виноват…

Самое интересное в картине Верховена – не сюжет, а визуальный ряд. В 30-е годы ХХ века, когда снимали картину Уэйла, качество комбинированных съемок казалось по тем временам очень высоким. Но если бы мастерам спецэффектов из первого «Человека-невидимки» показать фильм 2000 года, они бы не поверили, что такое возможно. Работа команды Скотта Андерсона (проявившего себя еще в «Терминаторе-2») здесь выше всех похвал. Эпизоды, когда человек у нас на глазах исчезает «пофазно» – сперва кожа, потом плоть, потом скелет – производят неизгладимое впечатление. Сомневаюсь, что эта работа Верховена обогатит мировой кинематограф (в американском прокате фильм провалился). Но в качестве школьного пособия по изучению анатомии человека фильм просто незаменим.

Шариков

Персонаж фантастической повести Михаила Булгакова «Собачье сердце» (написана в 1925 году) появляется на свет благодаря оригинальной методике ученого и врача Филиппа Филипповича Преображенского: тот хочет проверить, можно ли живому существу (а именно псу Шарику) пересадить донорские семенники и гипофиз и как это повлияет на весь организм. Операция дает неожиданный результат: Шарик обретает подобие человека, перенимая худшие черты характера донора – трижды судимого Клима Чугункина. И поскольку новое существо возникает не где-нибудь, а в послереволюционной России, оно начинает быстро адаптироваться к советским условиям, стараясь обратить в свою пользу большевистскую риторику соседа по дому коммуниста Швондера и его соратников.

Исследователи творчества Булгакова указывают на связь сюжета «Собачьего сердца» с историей уэллсовского доктора Моро, который, как известно, пытался хирургическим способом «очеловечить» животных. Однако еще более очевидна перекличка сюжетов повести Булгакова и романа Мэри Шелли о Викторе Франкенштейне (см.) и созданном им монстре.